Ирма Грушевицкая - Нечто большее…

Это прозвучало настолько двусмысленно, что меня моментально бросило в краску. Попытка исправить ситуацию не удалась.

— Простите, мистер Рассел.

— Во-первых, вы много извиняетесь. — Склонив набок голову, он оценивающе смотрел на меня. — Во-вторых, меня зовут Дэвид, и с этого момента я хочу, чтобы вы называли меня исключительно по имени.

— Не могу.

Это вырвалось непроизвольно. Я сама удивилась, как это у меня хватило духу ему перечить. Но ещё более удивительной была реакция мистера Рассела: он засмеялся. Я же окончательно растерялась.

— Я не ошибся в вас, Бет Райли, — проговорил он, всё ещё улыбаясь. — Надеюсь, в вас ещё достаточно сюрпризов, чтобы удивить меня.

Он пригласил меня за стол. Это было спасением. Пока я усаживалась, пока расплавляла короткую юбку, разглаживала на коленях салфетку, у меня было время прийти в себя, и когда нам подали закуски, я уже окончательно взяла себя в руки.

До этого момента я и не понимала, насколько голодна. С видимым удовольствием я поглощала всё, что стараниями ненавязчивого официанта появлялось на столе. Салат из авокадо и коктейльных креветок сменялся потрясающим острым гуакамоле. Затем следовала рыба на гриле в окружении сладкого хрустящего батата. Мы говорили на отвлечённые темы, хотя, по правде, больше говорил мистер Рассел, я лишь вставляла короткие замечания, уделяя должное внимание еде.

— У вас хороший аппетит, — заметил мистер Рассел.

— Это потому, что я нервничаю.

Чёрт! Привычка говорить то, что думаю, в который раз меня подвела.

Мистер Рассел сделал глоток вина и медленно поставил бокал на стол.

— Дело во мне, не так ли?

Всё это время я старательно избегала на него смотреть. Но в то мгновение, когда его глаза встретились с моими, я попала под их гипнотическое воздействие. Опущенные тёмными ресницами, они были потрясающего серо-стального оттенка. У меня возникли ассоциации со штормовым морем. Не утонуть бы!

— Да. Дело в вас.

— Это хорошо. — Его губы изогнулись в кривой улыбке.

Внезапно я разозлилась. Не понятно откуда возникло ощущение, будто я нахожусь на очень ответственном и важном собеседовании. Я — взрослый человек, успешный в своём деле, независимый, и если не считать того, что в данный момент у меня не всё в порядке с личной жизнью, — вполне состоявшийся. Я не должна чувствовать себя так, будто держу дурацкий университетский экзамен.

Или держу?

Со стуком я опустила приборы на край тарелки.

— Можно без обиняков?

— Давайте, — кивнул мистер Рассел с непонятной для меня радостью. Будто весь обед именно этого и ждал.

— Я не совсем понимаю, для чего вы это делаете.

— Что именно?

— Это всё. — Я обвела рукой стол, террасу. — Я не должна быть здесь, и вы это знаете не хуже меня.

— У вас есть конкретные возражения или вы тонко намекаете, что не рады моему обществу?

Я покраснела. Это было глупо.

— Простите, мистер Рассел. Я не хотела вас обидеть.

— Вы снова извиняетесь, Бет. Это раздражает. Невозможно находиться рядом с тем, кто постоянно чувствует за собой вину. Это как на глазах у толпы ежеминутно пинать щенка. Изживите эту привычку, и жить станет намного легче.

Внутри всё горело, а его спокойный тон лишь подлил масло в огонь. Самоанализа мне хватало и наедине с самой собой.

Убрав с колен салфетку, я поднялась из-за стола.

— Благодарю за обед. Всё-таки перелёт был утомительным. Я бы хотела вернуться в свой номер.

Мистер Рассел встал вместе со мной.

— И всё? — насмешливо поинтересовался он.

— Как видите, без традиционного извинения это прозвучало невежливо, — холодно заметила я. — Но я действительно устала.

— И вы не хотите узнать ответ на ваш вопрос?

— Для чего вы это делаете? На этот вопрос? — Я смело вскинула голову. — Мне кажется, вы и сами толком не знаете.

— По-моему, вы слишком много на себя берёте, мисс Райли.

Взгляд серых глаз резал не хуже хорошо наточенного стального ножа. Но я выдержала его.

— Скорее всего. Но вы запретили мне извиняться.

Его губы дрогнули в лёгкой улыбке, и это стало для меня последней каплей:

— Я не подхожу на роль девы в беде, мистер Рассел. Вы застали меня в минуту слабости и, полагаю, сделали неправильные выводы. Меня не надо спасать.

— Я рад, что мы прояснили этот вопрос, мисс Райли. — От улыбки не осталось и следа. Его тон стал холодным и официальным. — И мне известно, для чего вы здесь. Завтра вечером я устраиваю приём для наших деловых партнёров и хочу видеть вас в качестве моей сопровождающей. Мисс Лукас сообщит все детали.

С этими словами он ушёл с террасы, в очередной раз оставив меня с растерянностью таращиться ему во след.

Весь следующий день я старательно гнала от себя мысли о предстоящем вечере. Вопреки советам Мэгги, я посетила несколько мероприятий, отмеченных мною в календаре первого дня конференции. В деловом и профессиональном плане опыт оказался бесценным. Как, впрочем, и в личном.

Во время ланча, когда я разрывалась в выборе между овощным салатом и морепродуктами на гриле, меня окликнула Анжела — моя подруга по университету. Когда-то мы вместе прорывались сквозь дебри римского права и держали волосы друг друга над унитазом во время буйных студенческих вечеринок. После окончания университета Анжела перебралась на Западное побережье, где работала в юридическом отделе кинопрокатной компании. Мы быстро потеряли друг друга. Сказывалось и расстояние, и различные поля деятельности. Сначала, как это обычно бывает, мы созванивались раз в неделю, потом каждый месяц. После звонки стали традиционными исключительно по праздникам. Последнее, что я знала об Анжеле, это то, что она довольно скоропалительно выскочила замуж за преуспевающего агента по недвижимости.

— А я уж подумала, что мне померещилось, — сказала она после того, как мы обнялись и расцеловались. — Утром я видела Джеймса. Окликнула, но он сделал вид, что не узнал меня.

— Вполне для него обычно.

— Вы расстались.

Это был не вопрос, а утверждение. Я неопределённо пожала плечами. Анжела всегда отличалась проницательностью, как, впрочем, и безапелляционностью в суждениях.

— Я всегда говорила, что он говнюк. И рада, что ты в конце концов это поняла. Надеюсь, ты хорошенько измотала его, пока окончательно не дала пинка под зад.

— Вообще-то, если использовать твою терминологию, пинка дали мне.

— Иди ты! — присвистнула Анжела. А затем нахмурилась: — Тебе хоть хватило ума не рожать от него?

— Хватило, — кивнула я.

— Вот и славно! А теперь я покажу своего Оуэна. И только попробуй сказать, что он не самый прелестный малыш в мире.

Это было ещё одно ценное качество Анжелы — перетягивать внимания на себя. Но сейчас я и не думала возражать. Конечно, у меня было полное право обидеться на то, что бывшая лучшая подруга не потрудилась сообщить о таком важном событии в жизни, как рождение сына, но мне и в голову это не пришло. Следующий час в обеденном зале гостиничного ресторана, заполненного мужчинами и женщинами в деловых костюмах, мы от всей души вздыхали над фотографиями розовощёкого младенца, едва научившегося держать головку.