Сергей Жадан - Депеш Мод

— Да, — растерянно говорит ведущий.Чувствуется, что он перевёл бы разговор на что-то другое, но на что же ты её после этого переведёшь. — Ну, а дальше что было? — спрашивает он наконец.

— С кем? — не понимает Вася.

— Ну, с этим вашим дрочилой... прошу прощения — с другом вашим.

— Пошёл в бизнес, — кратко говорит Вася, — открыл в Черкассах сеть аптек. Торговал трамадолом. Год назад умер от диабета.

— Дрочить меньше надо, — злобно произносит ведущий.

Какое-то время длится молчание. Каждый думает о своём. У ведущего, похоже, своего было не так много, так как он первый не выдерживает.

— Вот такую поучительную историю, уважаемые радиослушатели, рассказал нам наш полуночный незнакомец. Но, должен сказать, что сегодня этот ваш знакомый, — слышите? — сегодня он вряд ли отважился бы на такой шаг.

— Это еще почему? — обиженно спрашивает Вася.

— Ну, хотя бы потому, что сейчас и Гэхан уже не тот, чтобы на него, как вы нам тут рассказывали, онанировать.

— Вы о чём?

— Ну, Гэхан сильно изменился. Он сменил имидж.

— Что?

— Ну, внешность.

— Слышишь? — Вася снова растерянно суёт мне в морду трубку. — Он говорит, что Гэхан изменился.

— Спроси, как сильно, — советую я.

— И что, — говорит Вася в трубку, — сильно изменился?

— Да, не поверите, его давние поклонники его не узнают. Говорят, это у него от героина.

— У него что, — говорит Вася, — что-то отвалилось?

— Наоборот, — радостно говорит ведущий.

Вася отчаянно смотрит на меня. Ой, бля, — думаю.

— У него что-то выросло?

— Да! — победоносно выкрикивает ведущий.

— Что? — спрашивает Вася.

— Догадайтесь.

— Рука?

— Нет, не рука.

— Нога, — начинает гадать Вася.

— Нет, не нога!

— Даже думать об этом не хочу.

— Борода! — восклицает ведущий, выдержав эффектную паузу.

Васю передёргивает.

— И что — большая борода?

— Нормальная.

— И на кого… прошу прощения — на кого он теперь похож?

— Ну, не знаю, — несколько манерно говорит ведущий, — смотря с кем сравнивать. Вот кого из известных личностей с бородой вы знаете?

— Санта Клауса, — говорит Вася.

— Ну, нет, — обижается ведущий. — Я вам говорю про реальных людей. Тех, кто действительно есть.

— А Санта Клауса что — нет?

— Нет, конечно.

— Да, мужик? — ехидно говорит Вася. — Это ты сам придумал?

— Что придумал? — не понимает ведущий .

— Про Санта Клауса. Это ж придумать такое надо — Санта Клауса нет. Это, скорее, тебя с твоим долбанным радио и всеми монгольскими милиционерами, вместе взятыми, нет.

— Какими милиционерами? — не понимает ведущий.

— Монгольскими, — говорит Вася.

По ту сторону эфира наступает тяжёлая пауза. Я показываю Васе — мол, дай мне трубку, дай я попробую, а то у тебя что-то не выходит, что ты зацепился за этого Санта Клауса, ну, не знает чувак, что есть Санта Клаус, что же теперь, может он старовер какой-нибудь, может, у него детство тяжёлое было, может, у него папа офицер и мама учительница математики, а ты его грузишь, дай сюда трубку, короче.

— Алло, — произношу я, — вы меня слышите?

— Да, — бодро реагирует ведущий, — а вы меня?

— Уже второй час, — говорю. — Тут мой друг, к сожалению, отошёл и не смог до конца дослушать ваш захватывающий рассказ. Так что там у нас с Дейвом? На кого он теперь похож?

— Ага, — говорит ведущий, похоже, он даже не обратил внимание, что с ним говорит кто-то другой, — ну называйте дальше известных бородачей.

— Лев Давыдович Троцкий, — произношу я, подумав. — Или может вы скажете, что Троцкого тоже нет?

— Нет, — пристыженно говорит ведущий, — почему же — Троцкий есть.

— Ага, видите, — говорю, —всё-таки хоть что-то святое для вас осталось.

— Да, — говорит ведущий — осталось. Но Дейв на него не похож.

— Не похож?

— Нисколечко.

— Зи зи топ, — говорю.

— Мимо.

— Ну, хорошо, — говорю, — Кастро.

— Что?

— Кастро. Фидель Кастро. Похож он на Фиделя?

— На Фиделя? Да, — говорит наконец ведущий, — на Фиделя немножко похож. На молодого, конечно же, — сразу поправляется он. — Да, на молодого Фиделя — немножко похож. Я тут недавно смотрел видеозапись их концерта — нам коллеги передали из лондонской редакции, и вот он там действительно — чем-то напоминает молодого Фиделя. Фантастическое зрелище, вы представляете — собираются несколько десятков тысяч поклонников «Депеш Мод», а к ним выходит Фидель и начинает петь голосом Гэхана. Представляете?

— Знаете, — говорю я помолчав, я в целом понимаю, что он, очевидно, старше меня, я как правило, стараюсь нормально с людьми разговаривать, ну, да тут мужик такое говорит. — Знаете, — говорю я, — вы такого нам не говорите. И знаете почему?

— Почему? — растерянно спрашивает ведущий.

— Потому что, — продолжаю я, — что мы вот тут вас честно слушали-слушали, мы в принципе послушали всё — и о моряках, и о полиции, и о скатах.

— О скатах? — не понимает ведущий.

— Ага — и об электрических скатах. Но не говорите нам о Фиделе. И знаете почему?

— Почему? — снова спрашивает ведущий.

— Потому что вот мы с другом сидим тут — на чьей-то квартире, среди чьей-то мебели, среди кетчупа и шоколада и едва выживаем. И знаете почему? Просто потому, что мы уже второй день ищем нашего друга, нашего друга Карбюратора, и знаете, почему мы его ищем? Потому что у него, — я с трудом подбираю слова, — пару дней назад погиб папа, собственно, не папа, а отчим, хотя какая в хуй разница, он у него погиб, и мы не можем этого долбанного Карбюратора найти уже второй день, и нам от этого так хреново, что мы сидим и жрём всё, что нам попадается под руку, понимаете? потому что мы набиты табаком и драпом, портвейном и спиртом, и мне лично это уже поперёк горла стоит, в прямом смысле этого слова.

— Ага, —наконец вставляет слово ведущий, — то есть, у вашего друга погиб папа.

— Отчим, — поправляю я.

— Один хуй, — нетерпеливо говорит ведущий. — И вы поэтому пьёте водку и употребляете лёгкие наркотики?

— Нет, — произношу, — не совсем. Водку мы пьём просто так, понимаете?

— Понимаю, — не вполне уверенно говорит ведущий.

— Причём давно, — добавляю я. — И знаете, я так смотрю, что всё это ничем хорошим не закончится, потому что мы просто попадаем в какие-то ямы, вы понимаете, о чём я говорю? всё чаще и чаще, этих ям становится всё больше и больше, я уже просто не в состоянии выбираться из них, они засасывают, я чем дальше тем больнее и больнее в них падаю, вы понимаете, о чём я вам тут говорю? так вроде всё нормально, мы вот тут сидим и слушаем вашу дурацкую радиопрограмму и даже ваших милиционеров послушали...

— Каких милиционеров? — не понимает ведущий.

— Неважно, — говорю, — но суть не в этом, знаете? суть в том что всё равно это ничем хорошим не закончится, просто потому, что я не могу себе представить ничего хорошего там — впереди, там просто не может быть ничего хорошего, потому что если его — этого хорошего — не было раньше, то с чего бы ему появиться в будущем, скажите мне, почему? Его там просто не может быть, мы просто движемся себе наощупь, как электрические скаты под водой, даже не веря, что нам действительно куда-то нужно двигаться.