Грэм Симсион - Эффект Рози

Рози отпила вино из моего бокала и продолжила свою речь:

– Я знаю, что делаю это в том числе и для тебя. Помнишь тот вечер, когда я оставила тебя в баре и беспокоилась, что ты без меня не справишься? И у тебя все было нормально, так ведь?

Вероятно, выражение лица меня все-таки выдало.

– Что произошло?

Теперь, по прошествии семи недель, я уже не видел смысла молчать об истории с Шумной женщиной, из-за которой мы потеряли работу. Я рассказал, как развивались события, мы посмеялись. Мне стало намного легче.

– Я знала, что что-то случилось, – сказала Рози. – Знала, что ты от меня что-то скрываешь. Никогда не бойся говорить мне все как есть.

Наступил решающий момент. Рассказать Рози о Происшествии на детской площадке и Лидии? Сегодня вечером она расслабилась и воспринимала все благосклонно. Но завтра утром она, возможно, вновь начнет беспокоиться, и на смену ее нынешнему счастливому состоянию придет стресс. Угроза судебного преследования ведь никуда не делась.

Вместо этого я решил узнать, насколько успешно удается врать третьей стороне.

– Когда Джин сказал, что я наступил в собачье дерьмо, ты ему поверила?

– Нет, конечно. Он тебя уволок, чтобы ты не совался на кухню или чтобы дать тебе цветок для меня. Так?

– Первое верно. Цветок я купил сам.

Будь я на месте Рози, я бы, конечно, поверил Джину, но то, что она обнаружила обман, меня почему-то не удивило.

– Как ты думаешь, Джин знал, что ему не удалось тебя обмануть?

– Думаю, да. Я немного знаю вас обоих.

– А зачем он лгал, если знал, что в это никто не поверит и всем все равно?

– Хотел сделать приятное, – ответила Рози. – И я, похоже, это оценила.

Правила поведения в социуме. Непостижимо.

Настала очередь моего сюрприза. Я ушел с балкона. В комнате я обнаружил Джина, который наливал себе остатки шампанского из бутылки, которую достал из холодильника.

Я вернулся на балкон и вынул из кармана кольцо, принадлежавшее матери Рози. Я взял руку Рози и, следуя традиции, надел кольцо на безымянный палец, как сделал это год назад. Считается, что семейное кольцо не позволит снять обручальное, что могло бы ослабить узы брака. Мне кажется, Фил хотел именно этого.

Прошло несколько секунд, прежде чем Рози узнала кольцо и заплакала, и в этот момент Джин принялся одной рукой сыпать на нас конфетти, а другой – делать фотографии.

Общий ужин был назначен на вечер вторника. Утром я напомнил об этом Рози, чья неспособность выполнять намеченное усугубилась во время беременности.

– Это ты не забудь, – сказала она. – У меня сегодня сонограмма.

Проблем скопилось много. Список первоочередных состоял из восьми пунктов.

1. Проблема переезда Джина. Очевидно, что ее обсуждение требовало присутствия Джина.

2. Список запрещенных веществ. Я оставил его у Рози на столе, но формально она его не одобрила.

3. Проблема академического отпуска Рози. Она требовала скорейшего разрешения, в противном случае возникала неопределенность.

4. Программа физических нагрузок для Рози, которая приобрела особую актуальность после того, как идея плавания была отвергнута.

5. Отставание по срокам в подготовке диссертации Рози, что грозило помешать другим видам деятельности.

6. Проблема брака Джина и Клодии. Я не продвинулся ни на шаг и нуждался в помощи Рози.

7. Взаимоотношения Карла и Джина. Джину надо поговорить с Карлом.

8. Непосредственное противодействие стрессу Рози. Возможно, здесь помогут йога и медитация.

Сам процесс составления этого списка создал у меня ощущение, что я добился существенного прогресса. Я распечатал его и раздал Рози и Джину, когда они сели ужинать.

В меню были дикие креветки, приготовленная на гриле рыба с низким содержанием ртути и салат без ростков люцерны.

Реакцию Рози на список нельзя было оценить как положительную.

– Твою мать, Дон. У меня осталось две недели на то, чтобы завершить диссертацию. Все остальное меня не интересует.

Примерно на двадцать секунд воцарилась тишина.

– Кажется, я имею непосредственное отношение к пункту 8, – задумчиво проговорил Джин. – Я был так занят трудностями юного Карла, что забыл обо всем остальном. Я не знал, что диссертация идет тяжело.

– А чем, по-твоему, я все это время занималась у себя в кабинете? Почему у меня вообще нет жизни, как ты думаешь? Дон не говорил тебе, что я не успеваю с диссертацией?

Она говорила агрессивно, но я уловил и примирительные ноты.

– На самом деле нет. Мне кажется, вам с Доном надо многое обсудить, ну там, академический отпуск, физические нагрузки, запрещенные вещества… Я пойду перехвачу где-нибудь бургер, а завтра займусь поисками жилья.

Рози добилась желаемого, но по необъяснимым причинам отказалась от достигнутого.

– Нет, нет, извини. Поужинай с нами. О веществах и нагрузках мы поговорим как-нибудь в другой раз.

– Нам надо это обсудить сейчас, – вступил я.

– Подождет, – отрезала Рози. – Расскажи нам про Карла, Джин.

– Он считает, что мы с Клодией разошлись по моей вине.

– А если бы ты мог повернуть время вспять? – спросила Рози.

– Я бы ничего не стал менять ради Клодии. Но если бы я знал, как это скажется на Карле…

– К сожалению, прошлое нельзя изменить, – заметил я, желая вернуть разговор к теме практических решений.

– Признание собственной вины может оказаться полезным, – проигнорировала мои попытки Рози.

– Вряд ли Карлу этого будет достаточно, – ответил Джин.

Что ж, по крайней мере один пункт повестки дня мы поставили на обсуждение, хотя решение так и не нашли. Я вычеркнул его из списков Джина и Рози.

Дальше нам продвинуться не удалось. Рози достала из сумки большой конверт и протянула его Джину.

– Вот чем я занималась сегодня днем.

Джин достал из конверта лист бумаги и немедленно передал его мне. Это была сонограмма, предположительно с изображением Бада. На взгляд неспециалиста, оно ничем не отличалось от хорошо знакомой мне иллюстрации из Книги. Изображение было не таким четким, как картинка, которую я пять дней назад поместил на плитку «12-я неделя». Я вернул сонограмму Рози.

– Я полагаю, ты это уже видел, – сказал Джин.

– Нет, не видел, – отозвалась Рози и повернулась ко мне. – Где ты был сегодня в два часа дня?

– У себя в кабинете, проверял протокол исследования для Саймона Лефевра. А в чем проблема?

– Ты забыл про сонограмму?

– Нет, конечно.

– Почему тогда не пришел?

– А должен был?

Это могло оказаться интересным, но я не понимал, что мне там делать. Раньше я никогда не ходил вместе с Рози к врачу, и она со мной тоже. По сути, на прошлой неделе она впервые посетила акушера-гинеколога, который, предположительно, предоставил ей первичную информацию о протекании беременности. Если мне и надо было посетить врача вместе с Рози, то, конечно, для того чтобы мы оба располагали одинаковыми сведениями. Однако меня не пригласили. Сонограмма представляет собой прежде всего процедуру с участием технических специалистов и использованием технологий, а я по опыту знаю, что профессионалы предпочитают работать в отсутствие зевак, которые отвлекают их вопросами.