Грэм Симсион - Эффект Рози

Я дышал. Вдох. Выдох. Я не решался заговорить. В тот момент, когда бортпроводник перевесился через соседа и стал выпрямлять мое кресло, я почувствовал, что начинаю терять контроль над собой, но ремень безопасности не позволял мне двигаться. Я не мог позволить этому случиться в присутствии Рози.

Я начал беззвучно и монотонно выговаривать свою мантру, задерживая дыхание перед каждым повтором. Рамануджан – Харди, Рамануджан – Харди, Рамануджан – Харди…

Не помню, сколько раз я повторил эти слова, но, когда в голове у меня прояснилось, я почувствовал, что Рози держит меня за руку.

– С тобой все в порядке, Дон?

Со мной все было не в порядке, но причина этого крылась в изначальной проблеме. И у меня появилось пять часов на то, чтобы найти ее решение.

– Дон, мне надо поспать. Я не собираюсь менять свое решение в самолете по пути из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Я правда ценю то, что ты пытаешься сделать. Я тебе позвоню, когда долечу. Обещаю.

Вскоре после того, как Рози откинула спинку кресла и заснула, пришел бортпроводник и предложил нашему соседу пересесть на более удобное место. Я предполагал, что его кресло останется свободным: я привык к тому, что места рядом со мной пустуют благодаря особому статусу, который присвоила мне авиакомпания. Обоюдовыгодная ситуация для меня и моего соседа. Но его место занял другой мужчина (возраст около сорока, ИМТ двадцать три).

– Полагаю, вы поняли, кто я, – сказал он.

Возможно, он был какой-то знаменитостью и ждал, что его узнают, – но я сомневался в том, что знаменитости станут летать экономклассом. Я поставил промежуточный диагноз: шизофрения.

– Нет, – ответил я.

– Я сотрудник Федеральной службы авиационной безопасности. Я отвечаю за вас, а также остальных пассажиров и экипаж.

– Отлично. Возникла какая-то угроза?

– Возможно, я об этом узнаю от вас.

Шизофрения, все верно. Остаток полета мне придется провести рядом с психически нездоровым человеком.

– У вас есть удостоверение личности? – спросил я в попытке отвлечь его от навязчивой идеи о том, что я обладаю какими-то особыми знаниями.

К моему удивлению, удостоверение у него оказалось. Его звали Аарон Лайнхэм. Насколько я мог судить после тридцатисекундного изучения, документ был подлинным.

– Вы поднялись на борт, не имея намерения лететь, так? – осведомился он.

– Совершенно верно.

– Зачем тогда вы сели в самолет?

– Моя жена возвращается в Австралию. Я хотел убедить ее остаться.

– В кресле у окна это она, верно?

Без сомнений, это была Рози, которая издавала негромкие звуки, ставшие характерными для ее сна за время реализации проекта по созданию ребенка.

– Она беременна?

– Совершенно верно.

– Ребенок ваш?

– Полагаю, да.

– И вы не смогли убедить ее остаться с вами. Она оставляет вас навсегда и забирает ребенка?

– Совершенно верно.

– Вы этим сильно огорчены?

– Чрезвычайно.

– И вы решили что-то предпринять. Что-то слегка сумасшедшее.

– Совершенно верно.

Он вынул из кармана переговорное устройство и сообщил: «Ситуация подтвердилась».

Как я понял, мои объяснения его удовлетворили. Некоторое время он молчал, а я поверх головы Рози рассматривал безоблачное небо. Я увидел, как крыло самолета наклонилось, и почувствовал, что центробежная сила прижимает меня к креслу. Если бы горизонт не служил мне ориентиром, я никогда не узнал бы, что самолет изменил курс. Наука и технологии – это все-таки что-то невероятное. До тех пор пока остаются нерешенные научные проблемы, мне есть ради чего жить.

Аарон прервал мои размышления.

– Вы боитесь смерти? – спросил он.

Интересный вопрос. Как животное я запрограммирован на то, чтобы сопротивляться смерти ради сохранения своих генов и, соответственно, бояться ситуаций, в которых мне угрожает боль или гибель, например встречи со львом. Но абстрактной смерти я не боюсь.

– Нет.

– Сколько у нас времени? – спросил Аарон.

– У вас и у меня? Сколько вам лет?

– Сорок три года.

– Мы примерно одинакового возраста, – сказал я. – По статистике, нам обоим осталось около сорока лет жизни, но вы, похоже, находитесь в хорошей физической форме. Мое здоровье также в отличном состоянии, так что я бы добавил каждому из нас от пяти до десяти лет.

Нас прервало объявление по громкой связи:

– Добрый день. Говорит командир экипажа. Возможно, вы заметили, что наш самолет совершил разворот. У нас возникла небольшая проблема, и по указанию диспетчерского центра мы возвращаемся в Нью-Йорк. Мы начнем снижение для посадки в аэропорту имени Кеннеди примерно через пятнадцать минут. Приносим извинения за причиненные неудобства, но ваша безопасность является для нас приоритетом.

Пассажиры в салоне начали оживленно переговариваться. Я посмотрел на Аарона.

– Случилась какая-то механическая поломка?

– Чтобы долететь до Нью-Йорка, нам понадобится около сорока минут. У меня жена и дети. Просто скажите, я их еще увижу? – вместо ответа спросил он.

Если бы самолет не развернулся, я бы настоял на более тщательном изучении его удостоверения. Вместо этого я спросил: «Что происходит?»

– Беременная женщина летит домой с багажом из трех чемоданов. Мужчина, который известен авиакомпании своим необычным поведением, следует за ней без всякого багажа, ведет себя подозрительно, затем пытается выйти из самолета перед взлетом. Потом он громко молится на иностранном языке. Этого уже хватило бы. А теперь вы мне рассказываете, что она от вас уходит. Вы бы к каким выводам пришли?

– Я плохо умею анализировать мотивы человеческого поведения.

– Хотел бы я уметь делать это хорошо. Одно из двух: или я ошибся, или мы развернулись вовремя. Если второе, то вы самый хладнокровный человек из всех, кого я встречал, если можете сидеть тут и болтать со мной, зная, что смерть рядом.

– Я вас не понимаю. Нам грозит какая-то опасность?

– Мистер Тиллман, вы поместили бомбу в багаж вашей жены?

Невероятно. Они заподозрили, что я террорист. Однако, поразмыслив, я пришел к выводу, что ничего невероятного здесь нет. Террористы – не вполне обычные люди. Мое нестандартное поведение указывало на возможность того, что я совершу еще что-нибудь нестандартное, например решусь на массовое убийство из-за ухода жены.

Замечание о моем хладнокровии мне польстило, даже несмотря на то что вывод Аарона основывался на ложных предпосылках. Но в результате самолет, полный пассажиров, возвращался в Нью-Йорк. Я подозревал, что власти захотят так или иначе обвинить в этом меня.

– Никакой бомбы нет. Но я бы рекомендовал вам действовать так, будто я лгу.

Я не хотел, чтобы сотрудник службы авиационной безопасности, принимая решение о том, находится ли на борту самолета бомба, полагался на слова человека, подозреваемого в терроризме.