Жан-Луи Кюртис - Французские повести

— Ты решил, что скажешь завтра судье?

— Нет, не решил. Наверное, нам придется только отвечать на его вопросы.

— Да, говорят, что это именно так и происходит… Мы с тобой ведь обо всем договорились, правда?

— Вроде да. Меня волнует только одна вещь — как быть с Мари, но раз ты согласилась… Не вижу, что еще может нам помешать.

— Виноваты обе стороны?

Она слегка склоняет голову к левому плечу и улыбается. Он тоже улыбается. Они сидят друг против друга несколько церемонно, словно это визит вежливости.

— Да, виноваты обе стороны. Наши адвокаты все это изложили в своих прошениях, никаких осложнений быть не должно. Ты представляешь себе, как это происходит в суде?

— Понятия не имею. Но знаешь, мы там будем наверняка не одни, там, должно быть, тьма-тьмущая народу. Поэтому, я полагаю, вся церемония быстро закончится.

— А потом ты снова уедешь на юг?

— Да, на несколько недель. Может, мы совершим небольшое путешествие в Грецию. У друзей Алекса есть яхта.

— Понятно… Это будет чудесно.

— Да, наверно… Можно закурить?

— Ну что ты, конечно! Почему ты спрашиваешь?

— Ты небось отвык от дыма за эти два месяца, что я здесь не живу. Скажи, Жиль… Мне хотелось бы спросить тебя одну вещь.

— Да?

— Ты мне изменял? — спрашивает она, иронически выделяя это слово.

— Да, — отвечает он, не задумываясь, — но только после нашей ссоры, помнишь?

— Да, я не забыла.

— До этого вечера никогда.

— В этот вечер ты ушел из дому, чтобы пойти к какой-то девчонке?

— Да. Но фактически все произошло лишь несколько дней спустя.

— Ты ее уже знал?

— Едва. Я встретился с ней за три месяца до этого — тоже в памятный вечер, в тот самый, когда мы с Шарлем бросили вас в клубе…

— Я это тоже помню. Так, значит, в тот вечер ты познакомился с этой девушкой?

— «Познакомился» не то слово. Мы и десяти слов друг другу не сказали.

— Любовь с первого взгляда, значит?

— Нет. По-настоящему нет.

— Но если тебе пришло в голову найти ее спустя три месяца, значит…

— Она мне понравилась, это верно. Но дело в том, что мне надо было как-то забыться.

— Да, я понимаю.

— А почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Меня это интересует. Я плохо представляю, что у тебя может быть… Одним словом, выходит, что знаешь плохо даже тех людей, с которыми живешь, даже самых близких.

— Это, собственно говоря, общее место.

— Я должна тебе сказать, Жиль… Мне немного неловко, но… Одним словом, я была в курсе дела.

— Ах вон что? Чего же ты тогда меня расспрашиваешь?

— Чтобы выяснить, скажешь ли ты мне правду. Заметь, однако, я не сомневалась, что ты скажешь. Потому что я все же тебя немного знаю.

— А откуда это тебе известно?

— Тебе это покажется очень гадким… — Она на секунду умолкает. — Не догадываешься?

Жиль смотрит на нее вопросительно. Лицо его выражает искреннее недоумение.

— Не догадываешься… Господи, придется тебе сказать. Конечно, когда ты перестал ночевать дома, а это случалось раз пять или шесть, надо было быть идиоткой, чтобы ничего не заподозрить. Но я хотела знать наверняка и организовала за тобой слежку.

— Не может быть! Наняла частного сыщика?

Она кивает головой.

— Послушай, не осуждай меня, пока не выслушаешь до конца. Прежде всего я должна сказать, что обратилась к детективу по совету Арианы.

— Что за странная идея…

— Не такая уж странная. К этому часто прибегают при разводах, если одна из сторон хочет иметь некоторые преимущества. Когда можно предъявить доказательства, что…

— Ясно. Таким образом, я оказывался виноватым? Но ведь показания частного сыщика не принимаются во внимание.

— Принимаются, если сыщик дает их под присягой.

— Ты все предвидела…

— Не я, Ариана.

— Она, видно, поклялась меня погубить.

Вероника улыбается.

— Она была разочарована, потому что, в конце концов, я отказалась от этих доказательств. Это было слишком мерзко. Я бы себе этого не простила.

— Такие чувства делают тебе честь…

— О нет…

— Поверь, делают. Во всяком случае, спасибо тебе.

— Я уничтожила снимки и даже негативы, у меня больше ничего нет.

— Как, он делал фотографии?

— Конечно. Но не волнуйся: только на улице.

— Это просто невероятно. Подумать только, что кто-то ходил за мной по улицам, выслеживал, подглядывал, фотографировал. Меня прямо дрожь пробирает. А я ничего не подозревал…

Она подносит руку в перчатке ко рту, словно желая подавить смешок.

— Представь себе, именно это и значит следить. А ты к тому же так рассеян, дорогой…

Он подымает глаза, глядит на нее с удивлением. Она сказала это слово машинально. Она улыбается.

— Видишь, Жиль, есть привычки, с которыми так быстро не расстанешься.

— Тем лучше. Скажи, хочешь, я приготовлю чай?

— Спасибо, с удовольствием, только я сама его приготовлю.

— Нет, не беспокойся.

Она все же пошла с ним. Прислонившись к двери, она задумчиво смотрела, как он возится на кухне. Через открытое окно виднеется рыжая листва, клочок неба, статуя в глубине аллеи.

— Мне жаль этой маленькой кухни, — говорит она. — Надо сказать, нам крупно повезло с этим окном, выходящим в сад миллионера.

— Зато теперь у тебя будет кухня миллионера… Прости, Вероника, я не хотел этого сказать.

— Неважно. К тому же, знаешь, Алекс не крупный миллионер, не такой, как этот господин напротив… Как умело и красиво ты собираешь чайный поднос… Ты, по-моему, сделал успехи.

— Вот попробуй, какой чай.

— Признаю, я никогда не умела заваривать чай. Не получалось.

— Я научился. Готовлюсь к холостяцкой жизни.

— Ну что ты! Я надеюсь, ты женишься.

— Я в этом совсем не уверен.

Вероника и Жиль с подносом в руках возвращаются в гостиную. Он наливает ей чай.

— Все равно, — говорит он. — Фотографии… Мне бы в голову такое не пришло.

— Да, я знаю. Ты не способен на дурной поступок.

— О, я за себя не поручился бы!

— Нет, не способен. Ты лучше меня. Я никогда в этом не сомневалась, с самого начала.

Он усмехнулся в смущении.

— Давай не будем соревноваться в вежливости… Тебе с сахаром? Черт, я забыл на кухне сахарные щипцы.

— Не ходи. Спасибо. Молока совсем капельку.

Он снова садится и отпивает глоток чаю.

— Вы уже назначили день вашей свадьбы? — спрашивает он, не поднимая глаз.

— Нет еще. Спешить некуда. Мы выждем не меньше шести месяцев после развода.

— Он добр к тебе?

— Алекс? Да, очень. Он милый. Пока у нас все хорошо.

— Почему ты говоришь «пока»? Надо верить, что это надолго.

Вероника чуть печально усмехнулась.

— Лучше не питать особых иллюзий…

— Но раз вы женитесь, значит, вы уверены, что…

— В принципе да. Но можно ли в наше время быть в чем-то твердо уверенным? Я предпочитаю жить настоящим.