Гарт Стайн - Искусство бега под дождем

— Я никогда еще не сбивал собак.

— Вы его не сбили, а только чуть задели бампером.

— Простите, мне так неловко…

— Он напуган больше вас.

— Никогда еще…

— То, что случилось, уже не важно, — сказал Дэнни. — Давайте думать о том, что может случиться. Садитесь в машину.

— Да, — ответил юноша. Совсем молодой. Тинейджер. — Куда ехать?

— Все нормально, — проговорил Дэнни, усаживаясь на заднее сиденье и устраивая меня на коленях. — Сделайте глубокий вдох, и поехали.

Айртон Сенна не должен был умирать.

Эта мысль пришла ко мне как откровение и отдалась болью, когда я лежал на заднем сиденье машины Дэнни. Мы ехали в ветлечебницу. Я вдруг ясно понял: Сенна не должен был умереть. На трассе Гран-при в городке Имола. На повороте Тамбурелло. Он мог уйти оттуда живым.

В субботу, за день до гонки, Рубенс Баррикелло, друг и протеже Сенны, серьезно пострадал на трассе. Еще один гонщик, Роланд Ратценбергер, погиб во время тренировочного заезда. Сенна забеспокоился, меры безопасности показались ему недостаточными. Утром в воскресенье, в день гонок, он собрал пилотов и предложил создать новую группу по наблюдению за мерами безопасности. Его выбрали председателем.

Говорят, ощущение у него перед теми гонками Гран-при Сан-Марино было двойственное. Именно тогда, в воскресенье, он всерьез задумался, не расстаться ли ему со спортом.

В тот злополучный день, первого мая одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года, Сенна принял участие в гонках. Его машина не прошла печально известный поворот Тамбурелло, крайне опасный и скоростной, она сошла с трека на скорости около двухсот километров в час и врезалась в бетонное ограждение. Часть сломавшейся подвески пробила шлем Сенны. Он умер мгновенно.

А может быть, он умер в вертолете на пути в больницу, куда его отправили, вытащив из-под обломков машины.

Сенна остается загадкой — и в жизни, и в смерти.

О его гибели спорят по сей день. Камера, установленная в машине, странным образом исчезла. Различаются и отчеты о смерти. Вмешались высшие чины Международной федерации автоспорта. Известно, что в Италии, если гонщик умирает на трассе, расследование начинается сразу же, а гонки прекращаются. Известно также, что отмена гонок несет федерации гигантские потери — недополучение спонсорских денег, падение дохода от показа гонок по телевидению и так далее. То есть коммерческая часть рушится мгновенно. Однако, если гонщик умирает на пути в больницу, например в вертолете, гонки продолжаются.

Известно, что первым после аварии к Сенне подбежал Сидни Уоткинс, который позднее рассказывал: «Мы вытащили его из кабины и положили на землю. В этот момент он вздохнул, и хотя я агностик, все равно могу поклясться, что видел, как отлетела его душа».

Знает ли кто-нибудь полную правду о смерти Айртона Сенны, тридцатичетырехлетнего гонщика?

Я знаю, и я сейчас скажу ее вам.

Его боготворили, обожали, им восхищались, его славили и уважали. При жизни и после смерти. Он — великий человек. Великим он был. Он навсегда останется великим.

В тот день он умер, потому что тело его отслужило, выполнило свое предназначение. Душа его свершила все, для чего приходила в мир, узнала все, что ей было предначертано узнать, и улетела с миром. Пока Дэнни мчался к доктору, чтобы тот подлатал меня, я понял: если бы я сделал здесь, на земле, все, к чему был призван, если бы к моменту аварии познал все мне необходимое, я бы сбросил свою оболочку в ту же секунду, когда машина ударила меня, и умер бы на месте.

Но я не умер. Поскольку не закончил свои земные дела. Для меня еще осталась здесь кое-какая работа.

Разные входы — для собак и кошек. Вот что мне больше всего запомнилось. Еще один вход для заразных животных, куда пускали всех, без дискриминации по признакам пола и происхождения. Очевидно, что кошки и собаки равны, если они заразны.

Вспоминаю, как долго и больно врач мял и вертел мои лапы и бедра. Потом мне сделали укол, и я ненадолго уснул.

Когда проснулся, голова у меня еще немного кружилась, но зато прошла боль. Я услышал обрывки разговора, термины «дисплазия», «хронический артрит», «перелом без смещения тазовой кости». Потом были еще термины: «пластическая хирургия», «операция по жизненным показателям», «срастание», «болевой порог», «кальцификация», «закрепление». Наконец мое любимое слово: «старый».

Дэнни вынес меня в приемную, положил на темно-серый коврик. В ее полумраке мне было покойно. Заговорил помощник врача, но что именно сказал — плохо помню, поскольку в голове у меня еще был туман. «Рентген», «успокаивающее», «анализы и диагноз». «Инъекции кортизона», «лечение обезболивающими». Потом — «доплата за ночной прием». И разумеется, восемьсот двадцать долларов.

Дэнни передал врачу кредитку. Нагнулся и погладил меня по макушке.

— Все будет хорошо, Цо, — сказал он. — У тебя трещина в тазовой кости, но это не страшно. Зарастет. Потерпи немного.

— Мистер Свифт?

Дэнни выпрямился и подошел к столу.

— Банк не принимает вашу карточку.

Дэнни застыл.

— Не может быть.

— У вас есть другие карточки?

— Да, пожалуйста.

Оба они смотрели, как синенький автомат заглотнул карточку и через несколько секунд выплюнул ее. Помощник покачал головой:

— Вы превысили счет.

Дэнни нахмурился, извлек еще одну карточку.

— Карточка для банкомата, — пояснил он.

Они снова ждали, результат оказался таким же.

— Какая-то ошибка, — произнес Дэнни. Я почувствовал, как сердце его забилось сильнее, дыхание участилось. — Я только что положил на счет деньги, недельную зарплату. Может быть, их еще не зачли?

Врач-ветеринар, сидевший позади, приблизился к нам.

— Какие проблемы? — спросил он.

— Послушайте, я полчаса назад сделал очередной вклад. Снял немного наличных. Вот же… — Дэнни потряс перед врачом банкнотами. — Они, наверное, еще не зачли деньги на счет. Идет проверка или что там, — говорил Дэнни; голос его дрожал от волнения. — Я знаю, деньги у меня на счету есть. Есть еще накопительный счет. Я завтра же утром переведу вам всю сумму.

— Не беспокойся, Дэнни, — отозвался врач. — Я уверен, тут какая-то ошибка. — Он повернулся к помощнику. — Выдай мистеру Свифту квитанцию на оплату. Сумму укажи — триста долларов, а Сюзанне оставь записку, пусть утром проверит его карточку и снимет остаток.

Помощник взял у Дэнни деньги. Тот внимательно наблюдал за тем, как помощник выписывает квитанцию.

— Двадцать долларов не оставите? — нерешительно спросил он. Я видел, как дрогнули его губы. Он был потрясен и смущен происходящим. — На бензин, — пояснил он.

Помощник взглянул на врача, тот, опустив глаза, молча кивнул и, пожелав всем доброй ночи, направился в свой кабинет. Помощник отдал Дэнни квитанцию и двадцатидолларовую банкноту. Дэнни понес меня к машине.