Яна Жемойтелите - Хороша была Танюша

Нудный голос радиоточки сделался до боли слышимым, вплелся в ткань размышлений. Танюшка пыталась зацепиться за «инициативы Леонида Ильича» и «поступательное движение», но не улавливала смысла слов.

Мать вернулась из магазина, как темная туча, молча прошла на кухню, выгрузила на стол батон и буханку. И уже по одному ее виду, по тому, как она обреченно смотрела, вернее, ни на кого смотрела, приклеив взгляд к выложенному на стол хлебу, Танюшка поняла, что дело совсем плохо и что она безусловно виновата. Она одна.

— Ой, дочка, — наконец выдохнула мама, тяжело опустившись на стул и наконец взглянув Танюшке в лицо. — В очереди только и разговоров, что это ты Геру загубила.

Танюшкино сердце сжалось и ухнуло куда-то вниз, в пропасть. Крепко зажмурившись, она потом быстро распахнула глаза в надежде, что все это только снится. Однако ничего не изменилось.

— Это чего вдруг она-то? — вступилась Настя. — И кто это так решил?

— Ну… все, — мать убежденно кивнула. — А если все так решили…

— То что? — Настя не отступала. — То это значит правда, так, что ли, по-вашему?

— Почему по-нашему? Я разве что говорю? — в голосе матери прорезались слезы. — Только не любят тебя здесь, Танюшка. А если уж люди не любят…

То есть как это ее не любят? Разве можно не любить ее — такую красивую, приветливую, честную? Она-то думала до сих пор, что ее любят абсолютно все.

— Вон, Герка ее любил, и что? — хмыкнула Настя, как бы подтвердив ее мысль.

— Ему же вчера еще Костя двинул, — добавила мама. — Я-то не знала, да рассказали.

— Это кто кому двинул? — Танюшка очнулась. — Костя просто пьянь со двора выпроводил. А что еще оставалось делать? Чаю предложить с пирогами?

— Так-то оно так… — мама немного успокоилась. — Ты, Танюшка, сегодня из дому не выходи. А если кто явится по твою душу, мы скажем, что к сестре поехала в город.

В полдень по телевизору начался фильм «Не могу сказать „Прощай“», который все уже видели в кино, но Танюшка решила посмотреть еще раз вместе с мамой, потому что ей очень нравился главный герой, которого играл Сергей Варчук. То есть ей нравился именно сам Сергей Варчук, а не тот парень, которого он играл. Парень был попросту сволочь, влюбился в какую-то размалеванную куклу с пережженными волосами, бросив девушку Лиду, так похожую на Настю. Сходство и мама заметила. В тот момент, когда Лида на грузовике обрызгала грязью свадебную процессию, у мамы покраснел нос и она даже всхлипнула. Танюшка тем временем думала, хорошо ли она поступает, что смотрит это кино, в то время как Гера лежит мертвый. Где? Дома или в морге? И если бы она купила вчера банку кильки, он бы сейчас тоже сидел и смотрел кино… И все-таки Танюшке очень нравился Сергей Варчук. Имя Сергей ей тоже нравилось. Настоящее мужское имя.

Мельком бросив взгляд в окно, Танюшка заметила во дворе высокого мужчину, который, с любопытством озираясь, направлялся к дому. Танюшка вскочила и, прихватив теплый клетчатый плед, метнулась в свою комнату, бросив маме на ходу: «К нам кто-то идет». Она слышала через дверь, как мать впустила человека в дом и некоторое время объяснялась на пороге, потом проводила в комнату, непрестанно оправдываясь: «Ну так что ж, ну так что ж…» Следователь — Танюшка поняла, что это следователь, — что-то говорил по поводу проверки сообщения о преступлении. «Какого преступления?» — допытывалась мать, делая вид, что ей ничего не известно. «Да вот вчера гражданина Васильева мертвым нашли. Свидетели говорят, что у него вечером конфликт произошел с вашим родственником». Мать настаивала, что ничего такого не знает. Наконец в разговор встряла Настя, до сих пор тихо посиживавшая в своей комнате.

— Какой еще конфликт? Гера к нам пьяный ломился, вот Костя его и выставил.

— По голове бил? — спросил следователь.

— С чего вы взяли?

— Соседи видели, как Гера по улице шел и держался за голову. А вы, гражданочка, Татьяна Брусницына будете?

— Нет, я ее сестра Анастасия Брусницына.

Танюшка еще подивилась, как смело, даже дерзко Настя разговаривает со следователем. Просто Зоя Космодемьянская на допросе.

— А лет вам сколько? — следователь зашуршал бумагами и прокашлялся.

— Шестнадцать.

— Несовершеннолетняя, значит. Так вы сами видели, как Герман Васильев ломился к вам в нетрезвом состоянии?

— Нет, но мне рассказывали. Да это все видели, как он пьяный по улице шлялся. Он каждый праздник…

— И вы тоже этого не видели, Айно Осиповна? — следователь обратился к маме.

— Это… я…

— А где же еще одна ваша дочь, Татьяна Брусницына? — спросил следователь с таким напором, что Танюшка поняла, что он пришел исключительно за ней.

— Так она… — мама запнулась, неспособная врать даже в критической ситуации, и Танюшке стало очень стыдно за то, что она прячется, заставляя маму и Настю ее выгораживать.

Она робко вышла из комнаты, по-прежнему кутаясь в плед в попытке создать вокруг себя защитный слой. Взгляд у следователя был цепкий, испытующий и точно просвечивал всю ее даже сквозь этот плед.

— Что же вы, Татьяна Брусницына, от меня прячетесь?

— Я приболела немного, — все-таки соврала Танюшка. И ей тут же сделалось так неудобно за свое вранье, что она вспыхнула до корней волос, боясь даже и взглянуть на следователя.

Следователь спросил, что она может сказать по поводу инцидента у калитки прошлым вечером. Танюшка рассказала, как оно было, и что Костя Геру вовсе не бил, и что у Кости есть даже медаль «За отвагу» и вообще он контуженный. Пока она говорила, следователь что-то быстро писал на желтоватом листке. Потом, подняв глаза, спросил:

— У вас были отношения с Германом Васильевым?

— Нет, да вы что! Клеился он ко мне, ну так мало ли кто там клеится. Я не хотела никаких дел с ним иметь!

— Что же, он преследовал вас?

— Да просто пьяный он был вчера! С пьяным какой разговор?

— Понятно, — следователь произнес как-то полувслух, даже хохотнув. — А что это румянец у вас во все щеки? Жар?

— Говорю, простыла, — Танюшка смешалась.

— Еще несколько вопросов, — следователь опять уткнулся в бумаги. — Вы работаете? Учитесь?

— Учусь. В университете на первом курсе. Отделение финского языка.

— Понятно, — следователь опять стал что-то записывать.

— А что же теперь будет? — не выдержала Танюшка.

— Что будет? — следователь оторвал глаза от бумаги и очень внимательно посмотрел на Танюшку. — Будет судмедэкспертиза, а потом, как говорится, вскрытие покажет.

— Что… покажет? — От слова «вскрытие» Танюшке сделалось нехорошо и очень страшно.

— Действительную причину смерти Германа Васильева, — бесстрастно ответил следователь. — А вы пока подпишите вот здесь: «С моих слов записано верно».