Зульфю Ливанели - Счастье

Однако стояла полная тишина.

Вдруг послышался легкий плеск воды, словно кто-то греб веслом. Чуть позже он понял, что не ошибся, потому что с лодки, подплывшей к яхте, его окликнул мужской голос:

– Ас-салям алейкум!

У Профессора уже сил не было реагировать на все, свалившееся ему на голову этим вечером. А тут нате вам – в довершение ко всему незнакомый человек совершенно внезапно обращается к нему с религиозным приветствием! Гость был явно не моряк.

Профессор посветил ручным фонариком: в лодке сидел рослый молодой человек. Скуластое лицо, очень худой, но явно физически сильный. Профессору ничего не оставалось, как пригласить парня на яхту. Пришвартовав лодку, молодой человек живо взобрался на палубу.

– Вы уж простите, – сказал он. – Здесь – рыбная ферма. Морской окунь и дорада в садках. Они приходят в беспокойство от света, начинают биться друг о друга и погибают. Нас строго-настрого предупредили: верхние прожектора не включать.

Поняв, в чем дело, Профессор немного успокоился и спросил, где именно находится рыбная ферма.

– В той стороне, – молодой человек показал на берег, оставшийся слева. – Мы тоже там, на берегу, остановились в сторожке. Из-за деревьев вы не сможете увидеть свет нашей керосиновой лампы.

– Понятно. А такой свет рыбе не вредит? – поинтересовался Профессор.

– Нет, и, если вы здесь лампу зажжете, тоже ничего не будет. Только от верхнего прожектора может быть вред, да еще от шума. И если ковшом вычерпывать рыбу, тоже плохо. Те, которые уцелеют, покрываются белыми пятнами. И погибают от огорчения.

– Надо же, насколько чувствительная рыба!

– Да, правда! Мы тоже только учимся. Если вы останетесь здесь до завтра, я вам покажу.

Профессор представился, в ответ на это парень протянул костлявую ладонь и пожал ему руку, назвавшись Джемалем. Профессор почувствовал необычайную жесткость и большую силу руки молодого человека. Он хотел угостить его выпивкой, однако Джемаль отказался, объяснив, что совсем не пьет. Потом произнес:

– Мне надо возвращаться. Со мной девушка, она боится змей.

Ночью, поразмыслив о рыбах, впадающих в депрессию, Профессор написал еще несколько предложений о богомиле, а потом, чтобы загасить свое возбуждение, допил оставшиеся полбутылки «Джека Дэниэлса», решив, что ничего страшного в этом нет.

На следующее утро его разбудили острые, как бритва, солнечные лучи, он осмотрелся вокруг и понял: колдовство ночной сказки исчезло. Гомеровы призраки покинули бухту.

Перед ним расстилался захватывающей красоты залив – изумрудно-голубая вода и холм, до самой кромки морского берега покрытый сосновым лесом. Корни некоторых деревьев забурились прямо в море. На берегу, там, где показал Джемаль, и в самом деле виднелись буйки рыбной фермы.

Чтобы избежать опасности солнечного облучения, чувствительные, изнеженные рыбы сейчас, должно быть, погрузились в глубокий сон…

Профессор не хотел покидать залив; при дневном свете он казался таким спокойным, а лазоревый цвет моря настолько изменил бухту, что захотелось провести здесь несколько дней, чтобы сосредоточиться над книгой.

С таким благим намерением он взял лежащую перед ним бумагу, долго думал, грыз кончик карандаша, снова и снова перечитывал написанное днем ранее, а потом добавил еще одно предложение: «Судьба Ибрагима была определена за несколько веков до этого, потому что он был христианином Восточной Анатолии.

Это религиозное течение преследовалось как еретическое ортодоксальной церковью, а в конце ХХ века уже христиане убивали богомилов за мусульманскую идентичность. Итак, я расскажу вам историю одного из отказников, не пожелавших идти на компромисс с властью».

Эх, и это предложение вышло таким же банальным, как и начатое вчера, но уж как получилось… Важно, что он продолжил работу! А это значит, что теперь под полуденным солнцем он имел право выпить бокал холодного как лед белого вина и слегка вздремнуть.

«Слегка вздремнуть» растянулось до наступления вечера. Проснувшись, сквозь слипшиеся веки он увидел, что к яхте подплывает на своей лодке Джемаль. Профессор подумал: «Интересный тип!» и окончательно проснулся.

Атмосфера общения была дружелюбной, однако создавалось такое впечатление, что в любой момент может возникнуть опасность. Профессор видел, что его спутанные седые волосы и черная борода вызывают большое уважение у молодого человека. А что, Джемаль мог бы показать ему рыбную ферму, а заодно и накормить ужином в сторожке – чем Аллах послал. Профессору казалось, что на него смотрят как на посланца Всевышнего, и ему это понравилось.

Причалив к берегу, Джемаль показал ему огороженные буйками садки, в которых выращивалась рыба. Это выглядело так, словно миллионы рыб, не имея просторной площадки, чтобы плавать, стояли, плотно прижавшись друг к другу. Отведя взор от этой рыбной тюрьмы, Профессор поглядел на берег и под столетними, одичавшими оливами увидел сторожку. Маленькая хибара была построена на краю берега, среди густого леса, спускающегося по крутому склону до самой воды. Избушка на курьих ножках, без окон без дверей. На краю свалены большие мешки. На них написано «Рыбный корм фабрики Картал». Как потом объяснит Джемаль, этот корм делается из костей рыбы-хамсы. Вокруг все было пропитано тяжелым рыбным запахом.

Из хибары вышла девочка, голова ее была повязана платком. У нее были огромные зеленые глаза. Приподняв брови, она смерила взглядом нежданного гостя и кивнула головой в знак приветствия. Девушка выглядела лет на 13–14, максимум 15. Если в Америке мужчина даже легонечко погладит такую девушку, то будет признан извращенцем и окажется в тюрьме (как бедолага Роман Полански), однако в анатолийских деревнях пожилые мужчины выбирают, как правило, девочек-подростков. И никто слова не скажет. Профессор с гневом подумал о Джемале: «Должно быть, этот сиволапый попортил девочку, этого ребенка!» Однако самым вежливым образом, с любезнейшей гарвардской улыбкой произнес: «Добрый вечер!»

Его усадили на импровизированную плетеную табуретку. Смеркалось. Запрыгнув в лодку, Джемаль отправился к садкам, чтобы выловить оттуда дораду для ужина. Он правил веслами стоя, и Профессор мог видеть, что движения юноши гибкие и сбалансированные, как у тигра.

Он наблюдал, как осторожно опускает Джемаль в воду ковш, но, судя по рассказанному ранее, как ни старайся, а очередной депрессии рыбам не избежать!

В это время маленькая девушка, не глядя на него, молча готовила еду. С балки под потолком хижины свисала старая рыбацкая корзина, в которой виднелись несколько перезревших помидоров, лук и сморщенные огурцы. Потянувшись, девушка достала все это и начала резать.