Александр Климай - Наташа; Новая повесть о Ходже Насреддине [сборник]

Это был не вопрос, а утверждение, не требовавшее от юноши ответа. Ходжа молча надел свой халат и взобрался на ишака. О его мыслях можно было только догадываться…

До ближайшего караван-сарая предстоял неблизкий путь, и нужно было торопиться, чтобы не пришлось заночевать посреди дороги.

— Ходжа! — эмир наконец решил нарушить молчание. — Помнится нам, что ты обещал рассказать что-то интересное, кажется, сказку.

— Обещал… — буркнул Насреддин, вызвав своим ответом печать недоумения на лице Рустама.

— Что такое?! — удивленно произнес он. — Ты не хочешь выполнить обещанное? (Тут свергнутый повелитель и законодатель вспомнил, как Ходжа уже дважды чуть не покинул его, и забеспокоился).

— Ну хорошо, хорошо! — поспешно продолжил он. — Не хочешь — не рассказывай… Мы просто хотели послушать, чему может научить своей сказкой наш достопочтенный визирь.

Уважительная нотка, искусно вставленная в речь солнцеподобного, подействовала, и юноша решил, что с ним все же считаются…

— Обещал — расскажу, — с невозмутимым видом ответил Ходжа Насреддин и начал свое повествование:

«Это было давно, так давно, что и деды наших прадедов уже забыли то время, когда недалеко от нашей благословенной Бухары появились первые всходы диковинного растения, называемого хлопком…

Три брата, жившие вместе в одном селении, решили выкопать колодец. Место, в котором они рыли его, а также желание иметь колодец было не случайным. Одному из них — Абдулле — Аллах послал сон, в котором тот увидел покойного отца и долго беседовал с ним. Перед тем как расстаться, отец наказал, чтобы братья вырыли колодец в таком-то месте их небольшого сада. Слово родителя было выполнено сразу. На дворе стояла весна, и ничто не препятствовало этому. К концу второго дня лопата вдруг ударила в огромный глиняный кувшин.

— Золото! — вскрикнул младший.

Братья на него цыкнули и принялись откапывать сосуд. Но быстро сгустившиеся сумерки не дали закончить работу до конца. На заре они встали и бросились в сад. Но кувшина в колодце уже не было. Вспыхнула ссора. Каждый из них обвинял друг друга в краже. Наконец им надоело спорить, и они решили обратиться к судье. А мудрый и справедливый кадий жил в трех днях пути от их селения. Дорога шла по безлюдной степи. Наконец на третий день старший из них заметил следы ишака, а через некоторое время их догнал на загнанном жеребце вельможа со своими слугами:

— Эй вы! — крикнул он. — Не видели ли вы навьюченного ишака?

Старший, подумав, спросил:

— Не слеп ли ваш осел на левый глаз?

А средний добавил:

— Не навьючен ли с одного бока сахаром, а с другого перцем?

И, наконец, младший из братьев уточнил:

— Не женщина ли увела вашего ишака?

— Так вы сообщники этой воровки! — воскликнул богач и велел схватить братьев.

Абдулла, как старший, пытался оправдаться и указал направление, куда вели следы, но вельможа не хотел его и слушать.

Доставив юношей к судье, богач выразил ему свое почтение и сказал: «О мудрейший и справедливейший кадий! Одна из моих негоднейших жен ночью украла ишака и скрылась с частью приготовленного на продажу товара. На безлюдной дороге я встретил этих негодяев и выяснил, что они ее сообщники…» Кадий вскинул удивленно брови.

— Да, да, почтеннейший судья! Они сами сознались в этом. Старший из них спросил: «Не слеп ли ваш осел на левый глаз?». «Не нагружен ли сахаром и перцем?» — глумясь, добавил средний. «Не женщина ли увела вашего ишака?» — издеваясь, закончил третий. А на вопрос: «Куда же девался этот проклятый ишак?..» — они заявили, что даже не видели его!..».

Ходжа Насреддин сделал паузу и, устремив свой взгляд на удивленно повернувшего к нему свою голову ослика, успокоил того:

— Не про тебя говорю, не про тебя… и не смей перебивать меня, особенно когда я беседую со светлейшим повелителем Бухары!

Ишак навострил свои длинные уши и замотал головой.

— Ходжа! Он не согласен с тобой, — проговорил эмир.

— Что?!. Нет… Он показывает, что не все понял. Сейчас он подумает и согласится…

И действительно, скоро ослик одобрительно закивал… в знак того, что Насреддин незаметно отогнал от морды животного надоедливого овода…

— Значит, так! — юноша вновь поймал упущенную было нить своего повествования.

Он рассказал о том, как братья доказали судье свою невиновность, и тот, пораженный их мудростью и наблюдательностью, отправился к эмиру, сказав ему: «О великий и затмевающий собой солнце эмир! Я встретил трех мудрых людей, один из которых стоит всех твоих визирей! Как всякий человек, желающий по воле Аллаха добра и процветания всем правоверным вверенного тебе государства, я хотел бы, чтобы ты взял их к себе на службу, дабы они головой своей принесли тебе еще большую славу и тем самым еще большее благоденствие твоему народу».

Эмир выслушал кадия и назначил братьев визирями…».

— Как опрометчиво он поступил! — не выдержал Рустам.

— Ты хочешь сказать, о повелитель, что и меня, Ходжу Насреддина, ты назначил своим визирем чересчур поспешно?

— Юноша! В отличие от нашего предшественника мы хорошо подумали, прежде чем это сделать. К тому же ты спас нас…

Ходжа отвесил легкий поклон, который больше выражал уважение к старшему, нежели раболепие, и продолжил сказку.

Дальше речь шла о том, как один из братьев спас эмира от смерти, отрубив голову змее, которая уже была готова броситься на спящего повелителя. И как тот, не разобравшись, что произошло, приказал казнить своего верного министра, но в конце концов отменил это решение…

— Эта сказочная история мне знакома, — неожиданно проговорил Рустам, прервав Насреддина. — Дальше говорится про яд дохлого удава, и про обманщика попугая, и про то, как эти братья, покинув эмира, нашли в своем кувшине, оказавшемся у соседа, хлопок… Я ее слышал в детстве. Еще тогда удивлялся, какой черной неблагодарностью ответили братья своему господину.

— Но, повелитель!.. — воскликнул Ходжа.

— Знаем, знаем… ты хочешь сказать, что эмир поторопился и едва не казнил младшего из братьев напрасно?

— Именно об этом я и подумал, пресветлый!

Эмир на какое-то время замолчал, и Насреддин, понявший его по-своему, успокоился, а зря.

Властитель и законодатель Бухары просто собирал свои мысли в порядок, чтобы достойно ответить этому молодому нахалу, вздумавшему учить его. Рядом не было верной стражи, чтобы схватить и наказать дерзкого юношу, поэтому оставалось сразить его словом. Но этому не суждено было сбыться. Завидев впереди клубы ныли, поднятой мчавшимся навстречу отрядом всадников, эмир втянул голову в плечи и тоскливо оглянулся назад. Ему было не по себе на пустынной дороге, пролегающей по бескрайней степи. Он с тревогой посмотрел на Насреддина, но тот не выказывал своим видом никакого беспокойства. Это немного вдохновило эмира, и его голова стала постепенно подниматься, наконец, заняв достойное повелителя и законодателя Бухары положение.