Андрей Жвалевский - Серое зеркало (сборник)

А на следующее утро генерал-лейтенанта Эйзенштольца срочно вызвали в Пентагон.

Так резко министр обороны с ним еще никогда не разговаривал, и это означало, что с погонами Эйзенштольцу придется распрощаться.

– Господин генерал! – говорил Хорн, брезгливо морщась. – Вы хоть изредка думаете, прежде чем говорить?

«В рот тебе ноги, козел!» – подумал генерал, но вслух ответил:

– Да, сэр!

– Нет, сэр! – передразнил его министр. – «Порвем задницу этим ублюдочным ниггерам»! На всю страну! В прайм-тайм! Нас уже завалили исками! В основном от афроамериканцев, но секс-меньшинства тоже не отстают!

– А педики тут при чем? – проворчал Эйзенштольц.

– В вашем изящном спиче, – Хорн истекал ядом, – словосочетание «порвем задницу» они посчитали оскорблением анального полового акта.

Генерал собирался оскорбить анальный половой акт еще энергичнее, но решил не тратить времени. Ведь ясно же, к чему все идет.

– Мне писать рапорт? – уточнил он.

– Не трудитесь! Приказ о вашей отставке уже подписан. Так что отправляйтесь в бригаду, сдавайте дела – и назад. И готовьтесь предстать перед судом! Вернее, перед сотней судов во всех штатах!

Эйзенштольц усмехнулся, четко повернулся через левое плечо… и замер. Прямо ему в лицо смотрела телекамера.

– Это тоже пойдет в реалити-шоу! – ехидно сообщил Хорн. – Не в прямом эфире, конечно, но в виде отдельной вставки в «Войну»!

– «Война», – чуть не сплюнул Эйзенштольц. – Войнушка!

В бригаду он вернулся и дела сдал. А вот в Вашингтон не поехал. Просто исчез в неизвестном направлении. Бывшие подчиненные генерала из уважения к нему подали рапорт о его гибели, но подлые телевизионщики показали кадр, в котором Эйзенштольц, одетый по-походному и навьюченный вещмешком, уходит в горы. Правозащитники пошумели чуток, но в конце концов все решили, что так даже лучше: если бы начались судебные разбирательства, то все решалось бы мастерством юристов. А так все понятно: сбежал – значит, дезертировал, значит, виноват.

А потом появились новости поинтереснее. Журналисты пронюхали о сговоре рекламодателей и армий. Оказывается, мониторинг рейтингов показал, что большинство товаров продается значительно хуже, если их товарный знак мелькнет на экране рядом с трупом или руинами. Поэтому военные под давлением бизнесменов договорились использовать холостые патроны и снаряды, если в зоне боевых действий рекламируются товарные знаки. Причем эти условия приняли даже террористы, кроме уж совсем отмороженных.

Военные сначала все отрицали. Но когда количество улик выросло до неопровержимого, несколько высокопоставленных чиновников из разных стран дали очень показательные интервью: «А в чем вы нас обвиняете? Что мы перестали убивать людей? Так эту идею еще Христос проталкивал. И потом, противник тоже ведь холостыми стреляет, стало быть, мы экономим жизни солдат. Так что валите вы со своими разоблачениями!»

Официально эти интервью никто комментировать не стал, но журналисты поняли, что слегка перестарались. Еще немного – и их обвинят в разжигании войны и подстрекательстве к убийству. Так что тему сговора благополучно спустили на тормозах, а рейтинги «Войны» и тому подобных шоу еще немного выросли. Сильно они увеличиться не могли, потому что и так зашкаливали. Для подогрева зрителя в боевые части отправляли популярных актеров. Брюс Уиллис стал военным полисменом, Стивен Сигал – поваром, Кевин Костнер отправился во флот и так далее. Некоторые звезды, типа Клуни, очень быстро дослужились до полковников, а Духовны даже стал первым «генерал-актером». У русских подобного успеха добился Гоша Куценко, у французов – Жан Рено, у англичан – Хью Лори, старенький, хроменький, но все равно безумно обаятельный.

Постепенно все командные должности в мировых армиях заняли или актеры, или киногеничные офицеры. Зритель все больше подозревал, что его дурят, поэтому постановкой боев занялись профессиональные режиссеры и мастера спецэффектов. И зритель смотрел «войнушку», не отрываясь от экрана. «Ну и что, что ненастоящее? – утешал он себя. – Выглядит как настоящее. Даже лучше».

Конечно, не все приняли новые условия игры. Особенно много отказников от рекламы на оружии было среди террористов. Но деньги не знают пощады: буквально за пять лет все эти упрямцы погибли загадочным образом, а их места мало-помалу заняли харизматичные бородачи, которые не брезговали логотипами на чалмах и холостыми патронами.

Рекламные бюджеты армий, фронтов национального возрождения и прочих военизированных организаций измерялись в шести-, а то и девятизначных суммах.

Где все это время пропадал бывший генерал-лейтенант Эйзенштольц, никто не догадывался. Да, честно говоря, не слишком и интересовался.

Так продолжалось двадцать лет.

На совещании были только свои: министры обороны стран НАТО, Китая и России. Причем последний держался немного насмешливо. На его лице было написано: «Что, когда по-настоящему припекло, то и нас позвали?» Но и у него вскоре усмешка сменилась тем напряженным выражением лица, которое обычно описывают как «глубокая озабоченность».

– Откуда они вообще взялись, эти повстанцы? – возмущался итальянец. – Мы же там, кажется, всё уже контролируем.

– Не всё, – вздохнула немка, – там джунгли все-таки.

– Прошу взглянуть на карту, – сказал американец, и красивая карта Центральной Африки нарисовалась прямо в воздухе.

Русский не удержался от гримасы, в которой читалось: «Тоже мне, фокус! И у нас тоже скоро такое будет! Вот только пикотехнологии освоим…»

– Значит, так, – американец ткнул пальцем в нижнюю часть карты, – юг контролируют «Дженерал Моторс» и «Ниссан».

– ФНЛА, – поправил его русский.

Американец нахмурился и пробежался пальцами по лежащей перед ним клавиатуре, такой тонкой, что казалось – министр долбит прямо по столу. «А вот это уже следующая технология, – с завистью подумал русский, – фемптотехнология, что ли?»

– Нет такой компании, – сказал американец.

– Фронт национального освобождения Анголы, – произнес русский. – Это он контролирует юг, а не «Дженерал Моторс» с «Ниссаном».

Он обвел министров торжествующим взглядом («Как я его уел?»), но поддержки не обнаружил. Сейчас было не до формальностей.

– С вашего позволения, – твердо сказал американец, – я буду опускать несущественные подробности.

Он вернулся к карте.

– На востоке – «Варгейминг» и «Шанхайские авиалинии». На западе – «Адидас» и «Пепси». На севере – «Кока-Кола» и «Бритиш петролеум». Разумеется, тут есть более мелкие бренды, но их вклад несущественен. А вот эта часть джунглей, – он обвел указкой темное пятно в центре карты, – долгое время оставалась неосвоенной ввиду низкой рентабельности рекламного рынка.