Анна Матвеева - Спрятанные реки

Дети с учительницей и другие родители ушли вперёд по лесной тропинке, я была замыкающей – и должна была идти следом до Шарташа, – но решила высказать Чеснокову своё замечание. Мой муж Дмитрий Темнов постоянно указывает мне на недостаточную терпимость по отношению к чужим недостаткам, но лично я считаю самым большим недостатком неумение отстаивать свою точку зрения. Как же мы можем внушать детям необходимость заботы об окружающей среде (да ещё в Год экологии: им в России выбран 2017-й), если станем при этом молча глядеть на ущерб, который наносится ей несознательными гражданами вроде Чеснокова?

Я подошла к нему со спины тихонько и потом довольно громко спросила:

– И что это мы здесь делаем, молодой человек?!

Естественно, я решила, что это молодой человек, потому что людям зрелым и тем более пожилым просто не приходит в голову портить природу – наш общий дом.

Но когда Чесноков обернулся, я увидела с изумлением, что ему не меньше пятидесяти лет. Он приветливо осклабился, и я заметила, что по нему горько плачет клиника «Дентал-Сервис», где работает врачом-гигиенистом моя сестра Светлана.

Одет он был в чёрную кожаную куртку старомодного покроя, слева на груди прицеплен красный бант из простого полотна с необработанным краем.

А дата, которая была выцарапана на камне, оказалась 25 сентября 1917 года.

Я, как, безусловно, сделали бы и вы на моем месте, уважаемый Стивен Вайнберг, решила, что здесь снимается кинофильм – и я, возможно, помешала творческому процессу, чего ни в коем случае не желала. Хотя одета я была в тот день как раз уместно для съёмок – на мне были длинная юбка и сдержанный жакет (даже платок был со мной и впоследствии пригодился), потому как утром я посещала службу в храме во имя Святого Саввы Сербского, прихожанкой которого являюсь. Но всё равно мне стало неловко, и я извинилась перед этим «Чесноковым», сочтя его артистом, хотя никаких кинокамер вокруг не было.

Телефона в моём кармане тоже, к несчастью, не было – обычно я очень собранная, ответственная, но забыла его в тот день дома, на зарядке.

Я поспешно спустилась вниз и хотела найти дорожку, по которой наши дети ушли к озеру Тургояк, но никакой дорожки там не было, как не было и гранитного амфитеатра. Зато там находилась целая толпа народа – одеты все в тёмное, с красными бантами и удивительно достоверными, несовременными лицами! Если это была массовка, то директора по кастингу, или как он там называется, следовало отметить премией! Я внутренне пожалела о том, что дети этого не видят, – моему Алексею было бы очень интересно, не говоря о Зинаиде, которая с начальной школы мечтает сниматься в кино!

Меня особенно поразил актёр, исполнявший роль Якова Свердлова, – сходство было просто поразительное. Актёр был, правда, несколько маленький и худой – но на скале он стоял почти в той же позе, как памятник напротив оперного театра. Когда мы с мужем помогали Андрюше готовить проект о Каменных Палатках, то узнали о том, что этот памятник как раз и воспроизводит Свердлова в процессе революционной агитации близ Шарташа. И что постамент его мало того что символизирует собой скальное образование, так ещё и сделан из шарташского гранита! (Забыла уточнить, что вблизи озера добывали гранит, а также находили золото.) Правда, вот Свердлов в Екатеринбурге агитировал десятью годами раньше – в 1917-м он здесь бывать не мог, а значит, его в тот вечер здесь кто-то изображал, как для фильма.

Но я была так обрадована высоким качеством нашей кинопродукции, что начала аплодировать – хотя в обычной жизни не склонна к бурным проявлениям эмоций. Массовка тут же отозвалась на мои хлопки своими аплодисментами, и я решила, что всё-таки попала в кино, потому что актёр, игравший двойника Свердлова, сдержанно поклонился.

Уважаемый Стивен Тайлер, вы, конечно, догадались, что это было никакое не кино. В тот день я до позднего вечера пыталась найти наших детей на Иткуле – но пройти к озеру было нельзя, потому что кругом оказалось непролазное болото. А когда я вышла уже поздним вечером на улицу Малышева, там оказалось ещё хуже. Не было ни трамвая, ни машин, ни «Мегамарта», ни КОСКа, ни улицы Высоцкого, ни микрорайона, который мы ласково звали «Жебаёвник». Направо уходила неасфальтированная улица, вся в лужах и навозных кучах, какие бывали в моё время (настоящее стало сразу и будущим, и прошлым!) только вблизи зоопарка, где плохо воспитанные девочки держат на привязи лошадей и угрюмо спрашивают у прохожих:

– Ребёнка будете катать?

Лужи и кучи были видны на расстоянии вытянутой руки – а потом свет от единственного фонаря пропадал, и улица скрывалась в полной темноте.

Я, всё ещё на что-то надеясь, вообразила в тот момент, что у киношников полетела аппаратура и они оставили без электричества весь район, предварительно загадив его согласно своим творческим планам. Также я надеялась на то, что сошла с ума – это объяснило бы всё, что со мной случилось, а препараты сейчас подбирают щадящие и очень действенные (знаю это на примере моей собственной мамы).

Я сначала пошла не по Малышева, а прямо, по направлению к моему дому на Яблоневом бульваре, но довольно скоро убедилась, что никакого дома здесь не существует, а есть только лес и болото.

А потом меня дёрнула за руку какая-то женщина в пальто с меховым воротником:

– Что же вы, голубушка, так поздно одна бродите?

Я сказала, что заблудилась, что я не местная, – а что ещё оставалось? Попаданцы (не знаю, как перевести это слово на английский) ни в коем случае не должны правдиво рассказывать о том, что они путешественники во времени, – это мне объяснял сын Аркадий во время нашей совместной прогулки с собакой. Обычно я не вслушиваюсь в его рассказы о разных комиксах, играх и фантастике, но вот этот момент почему-то запомнила, как будто знала: он мне однажды пригодится.

Женщина приблизила своё лицо к моему так близко, что я попятилась. А она ахнула – и крепко схватила меня за руку.

Недавно муж скачал мне первый сезон сериала «Чужестранка» – там, на мой взгляд, слишком много эротики, но герои очень красивые, и речь идёт как раз о похожей ситуации, когда героиня перенеслась на двести лет назад. А я, получается, перенеслась на сто – и ни раньше ни позже, а в самый канун революции!

Хорошо, что я с детства помню много революционных песен: выступала в ансамбле политической баллады.

Всё это стремительно проносилось у меня в голове, пока мы с этой женщиной тоже очень стремительно проносились по тёмным закоулкам и каким-то дворам. Ни рекламы, ни автобусов – попадались только извозчики: все с бородами, как хипстеры. Мы шли очень быстро и очень долго, пока не оказались наконец на более-менее освещённом участке Малышева, где в моё время будут построены торговый центр и магазин для охотников и рыбаков.