Алан Гратц - Беженец

– Хочешь купить носовые платки? – спросил он, протянув Махмуду пластиковую запечатанную пачку. – Всего десять сирийских фунтов или десять турецких курушей.

– Нет, спасибо, – отказался Махмуд.

– Тебе нужна вода? Спасательные жилеты? Зарядка для телефона?

– Нам нужно место, чтобы переночевать, – пояснил он.

Мальчик оглядел Махмуда и его семью.

– Знаю я одно место. Покажу за две тысячи сирийских фунтов или двадцать пять турецких лир.

Две тысячи сирийских фунтов – почти десять американских долларов. Слишком большая сумма. А ведь им нужно пересечь целый континент. Но дождь усиливался, и в парке не осталось сухого клочка земли. Махмуд рассказал отцу о предложении, и тот согласился заплатить.

Мальчик повел их прочь от берега, в квартал, где между булыжниками росли сорняки, а на окнах домов вместо ящиков с цветами были решетки. Один из уличных фонарей мигал, придавая улице зловещий вид.

Мальчишка поднял сломанную часть забора из рваной сетки и показал на парковку:

– Здесь.

Отец с сомнением оглядел родных, но последовал за мальчишкой. Тот привел их к большому квадратному зданию с заколоченными окнами и покрытыми граффити стенами. Одна из досок на двери была оторвана, и они беспрепятственно вошли внутрь.

Это оказался торговый центр. Вернее, бывший торговый центр. В центре большого двора стоял недействующий фонтан, а вокруг располагались магазины, которые занимали все четыре этажа. Некоторые были освещены электролампами, подсоединенными к удлинителям, в других горели керосиновые фонари и свечи. Большинство помещений превратили в крохотные квартирки, в них жили люди, захватившие брошенный торговый центр.

Мальчишка привел их в пустой магазинчик йогуртов на третьем этаже, рядом с бывшей музыкальной лавкой, где жила сирийская семья из шести человек. Судя по всему, они жили здесь не один день. В магазине стояли потертый старый диван, электрическая плита. С веревок свисали простыни, делившие все пространство на маленькие комнатки.

Магазинчик йогуртов был пуст. Никакой мебели, лишь порванный линолеум на полу. Когда они вошли, что-то мелькнуло в темноте и исчезло.

– Это всего лишь на одну ночь, – успокоил отец.

– Вы отплываете завтра? – спросил мальчишка. – На лодке? В таком случае вам нужны спасательные жилеты. Определенно. Иначе вы утонете, когда лодка перевернется.

Махмуд уставился на него. Он совсем промерз из-за промокшей насквозь одежды. И слова мальчика ему совсем не понравились. Отец поднял руки, пытаясь утихомирить взволнованных родственников.

– Лодка не перевернется.

– Или бензин закончится. Или она ударится о скалы, – не унимался мальчишка. – И тогда вы все утонете.

– Хорошо, – вздохнул отец. – Хорошо. Где купить спасательные жилеты?

Мать Йозефа попыталась сдержать руки мужа, которыми он беспорядочно размахивал. Но Аарон Ландау был слишком силен, несмотря на худобу.

– Нет! Нет! Они идут за нами! – вопил он, дико вращая глазами. – Судно сбавило ход! Неужели не чувствуешь? Мы замедляемся. Сейчас судно повернет, и нас отправят обратно в Германию!

Аарон вырвал руку и сбил лампу, которая с грохотом упала на пол. Свет погас.

– Йозеф, помоги мне! – взмолилась мать.

Йозеф оттолкнулся от стены и попробовал схватить за руку отца, тогда как мать вцепилась в другую. Рут, забившаяся в угол койки, зарылась лицом в своего плюшевого кролика и заплакала.

– Нет! – крикнул отец. – Мы должны спрятаться, слышите? Здесь нельзя оставаться! Нужно бежать с этого корабля!

Йозеф крепко держал его руку:

– Нет, папа. Мы не поворачиваем. Судно сбавило ход из-за похорон. Похорон в море.

Аарон замер, но Йозеф не спешил отпускать его. Он не хотел рассказывать о похоронах, но, похоже, только таким способом и можно было его утихомирить.

Измученные, вылезшие из орбит глаза Аарона Ландау в упор смотрели на сына.

– Похороны? Кто умер? Пассажир? Его убили нацисты! Я знал, что они здесь, на борту! Они уничтожат всех нас! – Он снова принялся биться, охваченный безумной паникой.

– Нет, папа, нет! – твердил Йозеф, удерживая отца изо всех сил. – Это старый профессор Вайлер. Он был болен, еще когда поднимался на борт. Нацисты тут ни при чем, папа.

Йозеф все знал о похоронах. В тот день Рут упрашивала его поплавать в бассейне с ней, Ренатой и Эвелиной. Но Йозеф теперь стал мужчиной. Он слишком взрослый для таких забав. Вместо этого он гулял по внешнему променаду на палубе В, стараясь не попасться на глаза Шендику из машинного отделения и его дружкам, когда услышал крик из окна каюты. Заглянув внутрь, он увидел женщину в белом платье, с длинными черными кудрявыми волосами. Она рыдала, упав на тело старика. Рядом стояли капитан Шредер и корабельный доктор. Мужчина на кровати был неподвижен. Рот открыт, глаза невидяще смотрели в потолок.

Он умер! До этого Йозеф ни разу не видел мертвецов так близко.

– Эй ты! Мальчик!

Йозеф подскочил. Женщина, гулявшая с собачкой по палубе, поймала его за подсматриванием. Он удрал под громкий лай, но не раньше, чем услышал слова доктора о том, что профессор Вайлер умер от рака.

Прошло несколько часов, а Йозеф все еще пытался успокоить отца.

– Профессор был старым и долго болел, – повторял он. – Его хоронят в море, потому что мы слишком далеко от Кубы.

Йозеф и его мать держали Аарона, пока до него наконец не дошли слова сына. Отец перестал вырываться и осел так неожиданно, что его пришлось поднимать с пола.

– Он уже болел? – переспросил отец.

– Да. У него был рак, – пояснил Йозеф.

Отец позволил им подвести его к койке. Он сел, а мать подошла к Рут и стала ее успокаивать.

– Когда похороны? – спросил отец.

– Сегодня вечером. Поздно.

– Я хочу пойти, – вдруг заявил он.

Йозеф не мог в это поверить. Отец не покидал каюты все одиннадцать дней, а теперь хочет пойти на похороны человека, которого в глаза не видел. В таком состоянии?

Йозеф встревоженно глянул на мать, державшую Рут на коленях.

– Вряд ли это такая уж хорошая идея, – сказал она, вторя мыслям сына.

– Я видел слишком много умерших и непогребенных людей в Дахау. Я пойду на похороны.

Отец впервые произнес название места, где пробыл полгода. Казалось, что зимний мороз накрыл все в каюте. Разговор закончился так же быстро, как начался.

– Возьми с собой Йозефа, – посоветовала мама. – Мы с Рут останемся в каюте.

Вечером Йозеф повел отца на ют палубы А, где ожидали капитан, помощник и несколько пассажиров, которые были одеты в лохмотья. Увидев, как отец рвет на себе рубашку, Йозеф понял: это один из еврейских обычаев. Так мужчины выказывали сочувствие к фрау Вайлер.