Владимир Топилин - Слезы Чёрной речки

— Леха! Как петушок, поет?

— Много ли везешь для старателей соли в...?

Окрещенный Блаженным, что в понятии старателей подразумевалось как безобидный, Алексей отмалчивался и отводил глаза в сторону мохнатых кедров.

Из-за очередного поворота вновь пахнуло дымком незатейливого костерка. У огромного отмытого отвала расположилось наспех оборудованное становище старателей: приземистая землянка, летняя крыша и длинная смотровая водозаборная колода. Во главе колоды двое бородачей, проворно мелькая руками, крутили вороток, выдавая из неглубокого шурфа очередную порцию золотоносного суглинка. Еще двое, запустив в ледяную воду жилистые руки, разбивали и размалывали в колоде отмываемую землю. Неподалеку в густом пихтаче слышался стук топоров, видимо, еще несколько старателей подготавливали лес на крепи шурфа.

Андрей знал одного старателя и предупредительно поздоровался с Петровичем, еще не доезжая до участка. Тот бросил свое занятие и поспешил навстречу:

— Ба! Андрейка! Здорово живешь! Закурить найдется? — Андрей остановил Марата и неторопливо посмотрел на Леху, который с большой неохотой полез в карман за кисетом.

Завидев греющий душу старателя знакомый жест, все мужики поспешили за Петровичем и без лишних разговоров, как будто Петрович просил закурить для всей бригады, протянули натруженные тяжелой работой руки к Лехиному кисету. Завернув большие, по мнению Алексея, самокрутки, затянулись дымом и, как подобает, стали восхвалять табак и конечно же его хозяина. Лехина рожа расплылась в довольной улыбке, потому что так, как хвалили его старатели, его еще никто и никогда не хвалил.

Однако слова имели оборотную сторону. Задабривая простодушного коногона, старатели вытащили из кисета большую часть табака. С прискорбием обнаружив, что осталось всего лишь на несколько закруток, парень торопливо спрятал кисет.

По неписаному распорядку делать привал на половине пути караван остановился на двухчасовой отдых и обед в устье Калпы. Подогнав лошадей к большой перевалочной избушке, парни привязали уставших животных к коновязям, сняли груз и, протерев мокрые от пота спины травой, накрыли их тонкими суконными потниками. Пока Андрей разводил костер, Леха притащил из тайги несколько гнилых пеньков и нарвал огромную охапку разросшейся по поляне травы-дурнины. От уложенных в огонь гнилушек на сбившихся в плотную кучу лошадей повалил густой и едкий дым. Почувствовав временное облегчение, бедные животные едва не наступали в костер, который в данный момент играл роль спасителя от сотен, тысяч мокриц, ненавистных комаров и болезненно жалящих паутов.

Посмотрев на умильное лицо замеревшего в ожидании разрешения Лехи, Андрей улыбнулся и махнул рукой: «Давай!» Тот схватил топор и бросился к тальникам, надеясь отыскать необходимое для рыбалки удилище.

— Леха, стой! — остановил мечущегося по кустам товарища Андрей и на немой вопрос показал пальцем в сторону зимовья. Там у прирубленных сеней стояли три длинных, потемневших от времени удилища. Леха благодарно улыбнулся и, поочередно взмахнув каждым из них, выбрал нужное. Теперь оставалось подцепить мушку и леску.

Четыре мушки-обманки, которые считались богатством, сравнимым с графским состоянием, у него есть. С леской дело обстояло еще проще, так как в караване было шесть конских хвостов. Выбирай любой!

Посмотрев наметанным глазом, Леха подошел сзади к грязно-белой кобыле с весенним названием Верба. Погладив ничего не подозревающее животное по крупу, отчаянный рыболов намотал на кулак добрую прядь лошадиного хвоста и резко дернул. От боли кобыла присела, но тут же, выпрямившись, лягнула обидчика. Леха никак не ожидал такого поворота событий, удар пришелся в пах... Лицо парня перекосилось от боли.

Андрей не знал, смеяться или плакать. По тому, как быстро Леха пришел в себя, можно было догадаться, что удар копытом был слабым.

— Говорил тебе — никогда не дергай коня за хвост! Что, лень спросить нож? — с укором внушал Андрей незадачливому товарищу запоздалые уроки таежной жизни и аккуратно вырезал острым лезвием ножа несколько волосков из хвоста лошади.

Забыв про боль, Леха взял прозрачные жилки, связал их хитрым узлом и, попробовав снасть на прочность, удовлетворенно улыбнулся. Теперь оставалось только подвязать мушку и попробовать свое хитросплетенное орудие лова в прозрачных водах Калпы или Балахтисона.

Первый заброс мухи в Калпу принес обжигающую душу удачу. Не успела обманка коснуться воды, как вокруг нее закипела вода. Из глубины реки к мушке бросился блестящий косячок хариусов. После резкого рывка на конце бело-грязного волоса живым серебром затрепыхался пойманный хищник. Леха, окрыленный удачей, закинул снасть в живую струю таежной реки, и опять ответом был пойманный хариус. Счастливый рыбак кидал и кидал добычу на каменную косу.

Пять, семь, десять, пятнадцать, двадцать! Не прошло и пяти минут, а за спиной удачливого рыболова уже лежало столько рыбы, что ею можно было накормить бригаду- золотарей. Но Леха, как будто не замечая этого, в азарте ловил и ловил из глубины щедрой реки дары природы.

От зимовья к реке подошел Андрей:

— Леха, остановись, хватит! Зачем нам так много рыбы? Не съедим — придется выбрасывать. Не губи добро!

— Еще разок в Балахтисон брошу — и все. Надо же попробовать мой новый крючок!

Андрей согласно промолчал и, нагнувшись, стал собирать в котелок пойманных хариусов.

А Леха сунул руку во внутренний карман походной куртки и вытащил небольшую холщовую тряпку, в которой вместе с мушками лежал большой самокованый крючок, предназначенный для более крупной рыбы. Этот крючок Леха сделал сам. Купив в приисковом магазинчике большую портняжную булавку, он кропотливо нагревал, загибал и вытачивая жало на высокопрочной игле, пока его изобретение не приняло нужную форму. Процесс изготовления крючка занял два дня, и теперь, с Лехиной точки зрения, крючок сравнивался разве что с золотым самородком, отрытым дедом Беловым еще в начале века. Лехе казалось, что теперь он поймает самого большого ленка или царя таежных сибирских рек — коварного тайменя.

Улыбнувшись и осторожно подцепив крючок к конской жилке, он заспешил к большой реке.

Балахтисон в слиянии с Калпой был в несколько раз больше, шире и глубоководнее своего притока. Не всякая рыболовная снасть достанет до середины реки. Перейти реку вброд можно только лишь в августе или в сентябре, когда уровень воды падает до критической отметки. Можно и в конце июня перебраться на противоположный берег, но это будет стоить мокрых штанов и рубахи. Вода в реке имеет постоянную температуру, но для Лехи плюс семь — не проблема. Стараясь обрыбачить заманчивую противоположную сторону реки, где несколько внушительных валунов создали благоприятное улово для отстоя рыбы, он остановился для решения еще одной, совсем маленькой проблемы.