Владимир Топилин - Слезы Чёрной речки

От представленной картины у Яниса подкосились ноги. Стараясь не упасть, схватился за колотые доски, осел на землю, заревел зверем. Елка рядом, вздыбив загривок, поджав хвост, обнюхивая следы и покойного, дрожала. Он, тычась головой в доски, молил лишь об одном:

— Прости!.. Прости!.. — и от своих слов утонул в забытьи.

Очнулся через некоторое время, осмотрелся: где я? Увидел ту же картину. Собрался с силами, встал на ноги, подошел, потрогал за плечо невиновного: холодный. Убийство было совершено ночью. Янис вытащил из шеи ржавый гвоздь, откинул его в сторону, осторожно развязал на руках проволоку. Положил Юриса на спину. Оглядывался, стараясь не смотреть на обезображенное лицо. Мысли путались в голове: как все случилось?

Вероятно, все произошло вечером, когда Юрис закрылся в избушке. Убийца тихо подошел к зимовью, может, постучал, или поскребся в дверь. Тот вышел на улицу и получил удар по голове чем-то тяжелым, возможно, обухом топора. Потом разбойник его связал и начал последний допрос.

В избушке все на своих местах, не хватает только ружья. Очевидно, бандит пришел не грабить, а выпытать все, что ему необходимо. Но что Юрис мог рассказать? Он ничего не знал. Как долго длилась пытка и мучился человек, страшно представить. Такое мог совершить только нелюдь.

Янис кипел от злобы и тут же оглядывался по сторонам: а вдруг бесчинщик наблюдает за ним из-за кустов? Нет, не может. Ушел в сторону реки, видно, по следам. Елка молчит, ничего не чувствует, значит, его рядом нет.

Первая мысль — догнать и застрелить! Янис пробежал по следам несколько сот метров с заряженным, готовым к стрельбе, карабином, но потом вдруг остановился, подумал: а ведь он может устроить засаду. Или кто окажется быстрее, когда они сойдутся взглядами? Тут стоило подумать.

Вернулся на зимовье. Присел на чурку рядом с покойником. Прежде всего, надо похоронить, пока не распространился запах. Наверное, убийца тоже рассчитывал на это: труп запахнет, придет медведь, съест его, разорит зимовье, и на этом все следы будут заметены. Кто будет искать человека в тайге, когда от него остались кости? Все подумают на зверя. А как же я? Ведь убийца видел меня! И догадался, что под пытками Юрис сказал допросчику, что парень ушел домой.

Похороны длились недолго. Выкопать лопатой в мягкой земле двухметровую яму не составило труда. К вечеру под дальним кедром возвышался холмик: последний дом Юриса. Долго юноша сидел рядом, думая, как все глупо получилось, в смерти дяди чувствовал свою вину: почему не сказал, каким образом к нему попал карабин?

В голове путаются мысли. Как он скажет о его смерти Кристине? Кто заменит ей мужа, а детям отца? Надо же такому случиться, не арестовали в деревне, так погиб в тайге. А ведь они собирались выйти осенью к родным, поговорить с Эдгаром об Инге.

Янис опять остался один, как прихваченный в зимнюю стужу на березе листок. Прошлого не вернуть. И будущего нет. Где-то по тайге бродит убийца. Если его увидит, не оставит в живых. Бежать некуда. Сидеть, затаившись в зимовье, нет смысла. Он может найти избушку, как Клим-гора. Что остается?.. И тут же ответил на свой вопрос:

— А выбора нет. Либо ты его, либо он тебя, третьего не дано.

Но как? В голову сам собой пришел план мести и защиты. Янис знал, что преступник ушел на Рыбную реку, сегодня утром, как покончил с Юрисом, и там будет искать следы своего брата. С большой долей вероятности должен пойти вверх по реке, как шел Клим-гора. Будет находить только одному ему известные метки. Если это так, без сомнения свернет на Безымянку, в сторону их зимовья и выйдет к избушке, потому что на берегу стоят колья для загороди.

Что делать? Можно подкрасться на расстояние выстрела с подветренной стороны, когда он будет там. Нет! Лошади своевременно почувствуют чужого человека и дадут знать. У монголок обоняние, слух и зрение развиты не хуже, чем у собаки. Эта затея отпадает. Тогда подойти к избушке ночью, перед рассветом, подпереть дверь и поджечь свое угодье? Тоже нельзя. Где потом жить самому? Остается один выход — караулить убийцу где-то на подходе, когда тот будет идти по берегу Безымянки.

Решение принято, медлить нельзя. Простившись в поклоне с Юрисом, Янис пошел в ночь через знакомый перевал к себе.

Юрис оказался прав. К обеду следующего дня молодой охотник увидел Рогатую седловину. Сбоку, слева в распадке, шумела речка Безымянка.

Заранее подвязав на поводок Елку, скрываясь за деревьями, осторожно подошел к зимовью на видимое расстояние. Там все спокойно. Собака вела себя так же, показывая, что рядом никого нет. Вешка над крышей не тронута, двери прикрыты. Все еще осторожничая, вышел к кострищу, осматривая любую мелочь, которая могла насторожить.

Нет. В его отсутствие здесь не ступала нога человека и зверя. Посуда, дрова в поленнице, отставленная от лабаза к кедру лестница — все было так, как он уходил неделю назад. Янис успел, опередил убийцу, оставалось подождать его прихода. И сейчас медлить было нельзя, нужно быстро искать место для засады.

Зашел в зимовье, взял спальник, куски вяленого мяса, копченую рыбу, засохшую лепешку, котелок. Кто знает, сколько придется сидеть в ожидании? День, два или три? Может, он уже где-то на подходе?

Закрыв дверь, насторожил вешку, на случай, если убийца выйдет сюда с другой стороны. Двинулся по тропке к речке. Елка на поводке спокойно шагает рядом.

Вышли на берег. Внимательно осмотрев под ногами землю, определился. Никаких следов. Значит, разбойник здесь еще не проходил. Стараясь не топтать траву, убрал колья в кусты, набрал в котелок воды, пошел к скале. Засаду решил сделать здесь, в нише, где хранились морды для ловли рыбы.

Забрался наверх. С высоты семи метров видно далеко вокруг: реку, дальнюю поляну, тропинку к зимовью, нижний поворот. Если убийца поедет здесь, ему одна дорога, между скалой и речкой, мимо не пройти. Заметить движение можно далеко. Пока здесь можно спокойно приготовиться и прицелиться. Лучшего места не найти, только бы кони не хватили запах раньше времени.

Разложил под собой спальник, рядом свернул одеяло. Перед собой выставил котомку, на нее — карабин. Попробовал прицелиться, покрутился из стороны в сторону, глядя в целик. Удобно. Если подъедет вон к той елке, можно стрелять, до нее не больше сорока метров.

Рядом привязал к камню Елку, предупредил:

— Лежать! Будем караулить.

Та послушно присела на задние лапы, недовольно посматривая по сторонам: зачем мы здесь? Но противиться не могла.

Притихли.

Длинный, летний вечер намочил росой траву. Янису это на руку, влага убьет запахи следов. Свежий ветер тянет от речки. Это тоже хорошо, лишь бы не вниз по Безымянке. Еще лучше, если бы его течение наплывало в лицо.