Ксения Букша - Счастье-то какое! (сборник)

Леся часто видит, как дежурная медсестра с вечера кладет пачку изозида на пост, на специальную полку для лекарств. Утром она раздаст эти таблетки больным и уйдет домой, а до утра и не хватится.

В конце смены Леся идет на пост. Страшно. Чувствует себя героиней фильма и воровкой одновременно. Вот эта полочка, за стойкой. Нужно только зайти за нее, протянуть руку и взять пачку. Леся оглядывается и быстро заходит за стойку. Дрожащей рукой берет упаковку изозида и прячет ее в сумочку. Выходит, снова оглядывается. В самом конце коридора на скамейке сидит старушка, очередная мать зэка. Почти все старушки в их больнице – матери зэков. Сыновья приходят с зоны и одаривают матерей горячим сыновним туберкулезным поцелуем. Спустя несколько месяцев мать отправляется в больницу, а сын – обратно на зону или в ту же самую больницу, доживать, дохаркивать свой век.

Старушка на Лесю не смотрит, смотрит в окно. Может быть, ждет сына или просит бога о смерти. Леся почти бежит по коридору. Выходит из диспансера, идет по деревянному настилу вдоль стройки… Вот уже и остановка. Сегодня Леся в последний раз потратит двадцать восемь рублей на проезд. Так будет лучше для всех. Абсолютно для всех.

Дома Миланка пристает к Андрею, не дает ему делать уроки. Приход матери вызывает у Миланки щенячий приступ восторга.

– Мама пришла! Мама пришла! – выплясывает она вокруг Леси. – А ты что принесла? А мы в садике делали знаешь что? Поделки! А принесла Мишку Барни? Ксюше сегодня мама принесла! А еще знаешь кто к нам приходила? Елизавета Григорьевна! Она нам пела песенку и играла на пианине!

– Милана, ну дай маме разуться-то хоть! – отгоняет Миланку Леся.

На кухне она отдает Миланке гостинцы. Миланка тут же принимается их уплетать.

– Эй, оставь Андрею! И бабушке оставь, – наставляет Леся.

– Оставлю, – с набитым ртом обещает дочь и разворачивает новую конфету.

На кухню приходят Андрей и мать.

– Я тут макароны с фаршем пожарила. Фарш ничего, нормальный. Поешь? – спрашивает мать у Леси.

Леся кивает, а сама смотрит на Андрея. Единственный мужчина в семье. Мужского в нем пока не разглядеть – щуплый, прыщавый, вечно насупленный мальчик. Но еще год-два, и он выправится, возмужает, так ведь всегда бывает с мальчиками. У Андрея, как и у отца, глаза ярко-зеленые, малахитовые. А цвет волос такой же мышиный, как и у Леси, но для мужчин это не так уж важно. Как он останется один? С Миланкой, с матерью, единственный, неоперившийся еще защитник? Как-нибудь справится. На сорок две тысячи без кредита как-нибудь, наверное, выживут…

В десять Леся укладывает Миланку спать. Целует дочь на ночь крепче обычного, но ничего особенного не чувствует. Прикосновение к детской молочной щеке, как и всегда, вызывает у Леси умиление, но не более… Хотя Леся и не знает, что обычно чувствуют самоубийцы, что они вообще должны чувствовать.

Почти в полночь ложатся спать Андрей и мать. Леся хочет зайти к ним в комнату и расцеловать их – каждого в обе щеки, прошептать им какие-то напутственные слова, но не делает этого. Андрей не поймет и оттолкнет своим коронным: «Ма, ну ты чё-о-о?» – а мать заподозрит неладное.

Когда свет гаснет и равномерное убаюкивающее посапывание заполняет обе комнаты, Леся идет на кухню. Зажигает ночник, достает из сумочки таблетки и коробку дешевого вина. Открывает упаковку изозида. В упаковке десять блистеров, по десять таблеток каждый. Итого – сто. Леся принимается выковыривать таблетки из блистеров. На шестом ей надоедает. «Надо подготовить документы детей», – проносится в голове у Леси, и какой-то мерзкий голос, вроде бы не Лесин, но звучащий у нее в голове, вдруг командует Лесе: «Пей».

– А документы? – сама себя спрашивает Леся.

– Сначала выпей, а потом пойдешь, – не унимается голос, – иначе передумаешь ведь, дура.

Леся горстями пьет таблетки, запивая их вином прямо из коробки. Ей вдруг становится одновременно и весело, и удивительно – вот она, Леся, самая что ни на есть заурядная девчонка, троечница в школе, кастелянша в тубдиспансере, мать двоих детей, вот она, как в кино, пьет какие-то таблетки, собирается покончить с собой. Лесе не верится, что она умрет. Что она умрет именно сегодня. Что завтра ее уже не будет. Что она больше не поедет на работу и не поведет Миланку в садик. Не заплатит за коммуналку, не приготовит Андрею его любимые «макарошки в томатной пасте»… Странно это всё.

Леся идет в их с Миланкой комнату, находит коробку с документами, приносит ее на кухню. Выуживает из вороха многочисленных банковских платежек свидетельства о рождении Андрея и Миланы. Рассматривает зеленоватые листы. У обоих в графе отец – прочерк. Фамилия материнская. Леся аккуратно складывает свидетельства на столе – а вдруг потом не найдут? Сверху кладет свой паспорт. Делает еще глоток вина. Выходит покурить на балкон. Во дворе дома темно и скучно. Зато там, вдалеке, на кольцевой, машины всё так же ровной светящейся лентой едут куда-то друг за другом. Куда они едут? Кто их ждет?

Леся возвращается на кухню, открывает свой старенький ноутбук, тоже выуженный задаром на «Авито». Заходит на свою страницу «ВКонтакте». Лесе нравится ее страница – аккуратная, немногословная, как она сама. Друзей – шестнадцать. Выложенных фотографий – пять. На аватаре самая лучшая ее фотография – Леся стоит посреди зимнего поля в сером пуховике и «держит в руке солнышко». Лесе нравится это фото, его сделал Володя когда-то, на закате их романа. Но тогда она еще не знала, что это закат. В тот день они впервые встретились вне стен его квартиры. Был выходной, ему нужно было что-то забрать у знакомого в соседнем городе, вот он и взял Лесю с собой.

По дороге Леся запросилась в туалет, а заправок всё не было. Володя остановил машину посреди поля и по-джентельменски прикрыл Лесю своей курткой, чтобы другие водителю не увидали ее с трассы. А уже после Леся попросила сфотографировать ее «с солнышком в руках». Секрет такой фотографии прост – нужно подставить руку так, чтобы создавалось ощущение, будто человек держит солнце на ладони. У многих на страницах Леся видела такие фотографии, и вот – обзавелась своей. Не хуже, чем у других.

Остальные четыре – фотографии с детьми. Две сделаны в детском саду. На одной из них Леся сидит на стуле и держит наряженную Миланку на коленях. Леся улыбается в объектив, а Миланка смотрит куда-то в сторону. На второй они с Миланкой сфотографированы возле елки. Леся присела на корточки и обнимает Миланку-снежинку за плечи. На Лесе старые джинсы и темно-зеленая заношенная кофта, и поэтому Леся чуть-чуть выбивается из антуража. Но всё равно фотография получилась красивой, праздничной. На двух других Леся с еще маленьким Андреем и Миланкой в коляске гуляет по парку. Фотографировала мама на Лесин телефон. Фотографии немного размытые, зато Леся на них выглядит совсем девочкой, почти подростком.