Жаклин Митчард - Поворот судьбы

Жаль, что она не стукнула сестру. Мы могли бы тогда выиграть дело. Деньги не помешали бы нам. Хотя я выиграл грант для одаренных молодых людей, у которых есть проблемы с восприятием. Получилось так, что мне не понадобились деньги дедушки, и я решил, что отдам их маме, но и маме они больше не нужны. Так странно вспоминать, как мы оказались в крайне затруднительной ситуации. Довольно сложно забыть период арахисового масла. Считается, что дети этого не замечают. Но я знал все, что происходит. Я знал, что, когда Кейси переехала к нам, после того как отец сорвался и уехал навсегда, она платила за еду, Я знал, что она живет с нами не только потому, что хочет помочь маме пережить это трудное время, но и потому, что мама была не в состоянии выжить. Без финансовой поддержки Кейси нам пришлось бы перебраться в трейлер.

Но я снова отвлекся.

Снова и снова.

Каролина.

Она живет в мире, где принято принимать только совместные решения, где действуют непостижимые нормальному человеку законы, где вокруг простираются клубничные поля. Брата ее молодого человека Доминико зовут Макгуан. Их сестру — Рено. Это у них такая семейная традиция, хотя ее суть для меня осталась нераскрытой. Лео, то есть наш отец, позволяет Доминико спать с ней в их доме. Он не возражал против этого, еще когда Каре было пятнадцать.

Вот этому я не стал бы завидовать.

Воздержание имеет свои преимущества. Гормоны как движущая сила — это своего рода наша семейная традиция. Но я собираюсь пойти против природы, так как мне приятно осознавать, что я не какой-нибудь идиот, принимающий чужие правила игры.

Я вспоминаю, как мы отправились на поиски отца. Эта идея принадлежала Каре. Она сумела сделать так, чтобы электронная почта отца поступала на мамин компьютер, еще до его ухода, а потом смогла вычислить, как использовать письма для того, чтобы узнать адрес отправителя. Она разрабатывала наш маршрут. Я не могу не отдать ей должное за это.

Было время, когда мы ощущали такую близость (поймите меня правильно — я говорю о своей сестре), что казалось, будто она знает, о чем я хочу сказать еще до того, как я произнесу свои первые слова. Кара выполняла в той поездке роль генерального директора, потому что она могла бы претендовать на звание олимпийского призера по вранью: именно благодаря ее «таланту» нас не высадили из автобуса и не отправили домой в машине с несимпатичными решетками.

Я никогда не забуду этого. Более того, какая-то часть моей жизни всегда будет принадлежать… ей.

Черт побери. Я по ней не скучаю. Она, конечно, сумела довести до белого каления миссис Эриксон, но получилось так, что Кара оказалась в той самой группе поддержки, которую высмеяла в свое время. «О Гейб, я не могу смотреть, как она пытается держаться…» Черт побери! Разве я мог смотреть, как она изо всех сил пытается держаться? Я был напуган до смерти! Возможно, я тоже хотел бы спрятаться среди леса, не ходить в школу и жить в коммуне сестер (я вам сказал, что Джой считалась средней сестрой?). И наплевать на то, что мама там, в Шебойгане, доведена почти до самоубийства. Мне бы не пришлось тогда стать сиделкой при ней, а маленькой сестре, которая не обладала таким уж ангельским нравом, заменить отца. Мне бы не пришлось думать о том, что дедушка и бабушка Штейнеры ждут от меня разумных поступков. Она не подумала, что я бы тоже хотел где-то на уровне подсознания стать Лео Вторым, чтобы все было, как в кино?!

Я снова отвлекся. Это для меня серьезная проблема. Я бы наверняка написал сейчас последнее предложение с ошибками, если бы не установил контроль проверки орфографии. Наверное, Лео хотел обычного ребенка, а не сына, который не умеет письменно выражать свои мысли согласно принятым законам грамматики и орфографии.

Если быть до конца честным, то я бы очень хотел снова увидеть Каролину.

Я думал, что хуже того, что мне пришлось пройти в школе, мне уже не пережить. Однако история повторяется снова, снова, снова, и я сам себе удивляюсь: как это люди не учатся на своих ошибках? Но потом я начинаю думать, что так уж устроена человеческая природа, иначе мы не стали бы воспроизводиться как вид. В этом я уверен на все сто. Наверное, я могу сделать это предметом научного исследования. Может, мне удастся выяснить, почему у некоторых людей нет хромосомы, отвечающей за верность и преданность. Моя сестра может стать достойным предметом для подобного исследования. Что же касается мамы…

Возможно, мне надо написать мемуары. Мой дедушка был знаменитым. Моя мама была по-своему знаменитой.

Она сумела вырастить ребенка, который был одаренным и обладал хорошими способностями, но не мог грамотно выразить свою мысль на бумаге.

Нет.

Моя мама ненавидит мемуары. Она называет их «литературой, посвященной себе любимому». Мама считает, что в жизни есть масса интересных тем и писать о себе по меньшей мере нескромно. Вы можете не согласиться со мной, сказав, что она в некотором роде опиралась на собственный опыт, когда создавала «Мириады несоответствий», но она бы возразила: «Я писала не о себе, а о событиях и жизненных коллизиях».

Это не имеет никакого отношения к тому, что затронуло лично ее. Она всегда была такой.

Но при этом она всегда верила в такую истину: излагая на бумаге то, что тебя беспокоит, ты избавляешься от беспокойства.

Вероятно, я просто превращу эти записи в длинное письмо отцу, озаглавив его «Письмо моему отцу. От А. Габриэля Штейнера». Я посвятил эту часть своей сестре.

Но, папа, это для тебя.

Излишек багажа

От Джей А. Джиллис

«Шебойган Ньюс-Кларион»

«Дорогая Джей,

Моя лучшая подруга и соседка недавно спросила меня, смогу ли я поддержать ее во время родов. Естественно, я была очень польщена. Ее дети считаются едва ли не кузенами двух моих детей. Я ощущала одновременно и радость, и зависть оттого, что подруга (назовем ее Лорен) готовится к появлению третьего ребенка, в то время как мой муж заявил, что число два кажется ему вполне приемлемым. После десяти часов потуг она родила прекрасного мальчика весом девять фунтов. Увидев его, я сказала, совершенно не придавая значения своим словам: «Ну, вылитый Бен Макаллистер!» Бен Макаллистер — это мой двухлетний сын. В родильной комнате на мгновение воцарилась тишина, а спустя еще мгновение подруга призналась мне, что это ребенок от моего мужа — он появился в результате «двух эпизодов» супружеской неверности, еще когда Бен был малюткой. Я сразу же поговорила с мужем, который умоляя меня простить его. Он и муж Лорен намерены продолжать дружить, но только в том случае, если мы будем платить определенную сумму на содержание ребенка. Муж Лорен простил ее. Я вынуждена признать, что мое великодушие не простирается так далеко. Они все твердят, что сказали бы мне обо всем раньше, будь они уверены, что это не нанесет вреда нашей многолетней дружбе. Я люблю Лорен, я люблю своего мужа, но представить свою жизнь по соседству с местом, которое мне будет постоянно напоминать о неверности мужа, я не могу. Он все время повторяет, что даже самые хорошие люди иногда совершают ошибки. Я бы переехала не раздумывая, поработи мужа здесь, а Лорен говорит, что если мы переедем, то потеряем возможность следить за тем, как растет ребенок. Передо мной дилемма. Я не желаю, стать причиной несчастья других людей и не знаю, что мне делать.