Мария Метлицкая - Женщина-отгадка

Она посмотрела на часы и облегченно вздохнула – скандал, кажется, отменяется. Ну, в крайнем случае – маленький выговор.

Она подумала про мужа и почему-то улыбнулась. А потому, что даже подумать о нем ей было приятно. Этот суховатый, сдержанный, казалось бы, совсем не «ее» человек, ну, уж точно – не ее круга, возник в ее жизни пятнадцать лет назад. Тогда, когда она уже и не думала ни о чем подобном – замотанная, закрутившаяся в проблемах, не очень молодая и усталая женщина.

А он возник. Внезапно, случайно – подумать только – в очереди в Сбербанке! Выходя, она поскользнулась. Март месяц, лужи и лед, яркое солнце. Он подхватил ее за локоть. Она смутилась и поблагодарила. А он взял ее сумки и дотащил до подъезда. У подъезда раскланялся и… пошел.

А она, сама не ведая, что творит, вдруг окликнула его:

– Постойте!

А когда он резко обернулся, совсем растерялась и от смущения развела руками.

Поженились они через три месяца – с загсом и посиделками в кафе. На этом настоял новобрачный.

Она отбивалась:

– Да зачем этот загс, нарядное платье и вся эта ерунда?

А он даже обиделся:

– Да как же так? Без атрибутики нет, моя милая, события. А уж тем более – праздника.

Что поделаешь – человек военный, привык к порядку. Смирилась.

Со многим смирилась. Понимая, что главное и что важнее. А однажды, обидевшись на его очередной строгий выпад, подумала: «А ведь его достоинства гораздо крупнее его недостатков. Значимее и ценнее!»

И жить после этого стало намного легче.

Ее слегка удивляло мамино отношение к «новому» мужу. Слегка презрительное, что ли… Чудно – впервые Марине попался «настоящий полковник». И еще – настоящий мужик. Без капризов и выкрутасов. Без интеллигентских рефлексий и обиды на жизнь. Человек, понюхавший пороху – в прямом и переносном смысле. Знающий цену всему – в том числе и человеческой жизни. Служивший в Забайкалье и на Урале. Прошедший Афган, так, к слову. Честный до дурости, прямой и справедливый. Работящий, скромный, непритязательный. Обожающий ее, Марину. Надежный как скала. И чем он не устроил капризную тещу? Ах, не так образован! Ах, из села, из глубинки! Ах, не там ставит ударение и не читал Шопенгауэра!

В общем, не нашего поля ягода…

И вечные разговоры: «Валерочка, Валерочка. Валерочка это и Валерочка то». Все обожали Валерочку! Без сомнений! Он и вправду был подарком судьбы для Марины, необыкновенный, единственный.

Но… У каждого своя судьба, верно?

И Марина сама прекрасно видела и замечала – и «бокал» вместо кружки, и ударения, и верность Родине, которую любить сейчас было не принято, что вполне, кстати, понятно и объяснимо. И боль за родную армию и флот. Все это было ей, несомненно, чуждо, незнакомо и не очень понятно. Но…

Господи, сколько «но»! А что есть кроме них? Да куча всего, ей-богу! Преданность, нежность, бережность. Верность. Уверенность. Неподдельная и искренняя нежность к Юльке и внукам. Ее, Марининым, внукам!

Есть дом, построенный его, между прочим, руками, в котором живет все лето ее шумная и хлопотная семейка. Есть помидоры, любовно посаженные им и потом закатанные в трехлитровые банки. Есть грибы в корзине, которые он приносит рано утром из лесу. Есть горячий чай, заваренный по особому рецепту им же – с малиновым и смородиновым листом, который он ставит ей на ночь на прикроватную тумбочку.

И еще – есть те три недели после тяжелой операции. Когда он не уходил из больницы. Есть в ее памяти. Навсегда. И не очень важно – после всего перечисленного выше, – что он не читал Шопенгауэра. Потому что жизнь на нем, на Шопенгауэре, не построишь. Жизнь – она куда проще, чем иногда кажется.

И еще – она, жизнь, хорошо научила ее, Марину, что в ней нужно ценить, а на что вовсе не обращать внимания.

Она с удовольствием подумала про скорый приезд на дачу, про тихую мамину радость, про ее вечное ворчание и недовольство зятем, про объятия с дочкой, звонкие поцелуи с внуками и сдержанный – с Юлькиным мужем.

А дальше – суета. Шашлыки, скатерть, звон посуды, крики детей. Строгие указания мужа, крики внуков:

– Деда, давай к нам!

И все это – одно большое, нет, просто огромное счастье. То, что все вместе, и то, что все живы.

И – дальше, дальше. По бульварам, мимо знакомых и незнакомых домов, мимо ее молодости, отчаянной радости, шальных и неразумных поступков, мимо ее весны и ее осени, все ближе и ближе к зиме. И вот – совсем близко!

Мимо ее прежней жизни – мимо надежд и разочарований, непростительных глупостей, слез, страданий, боли, предательств, обид – мимо всего, что с ней было когда-то. Мимо… Мимо жизни. Невыносимой и прекрасной. Все-таки прекрасной. Потому что в ней, как оказалось, всегда есть место надежде и вере. Времени для счастья.

И мама, выходит, была права. Ну, на то она и мама, что говорить!

Машина затормозила у вокзала, и, выбравшись из нее, она увидела мужа, выглядывающего ее в толпе. Она помахала ему рукой, улыбнулась и увидела, как он быстро пошел ей навстречу – чуть покачивая осуждающе головой и все же с улыбкой.

Потому что они были рады друг другу. Все просто.

Из темно-синего «Вольво», чуть покрякивая, вылез сухощавый мужчина, одетый дорого и с каким-то невиданным даже для всезнающей столицы шиком.

Он потянулся, поправил очки, сказал что-то водителю, улыбчивому парню, похожему на молодого Гагарина.

Тот отъехал на стоянку, а мужчина подошел к цветочной палатке и купил букет разноцветных тюльпанов, укутанный в модную нынче цветную рогожку.

Он придирчиво осмотрел букет, остался, по-видимому, доволен и быстрым шагом зашел в здание вокзала.

Навстречу ему торопилась, почти бежала, очень молодая и очень красивая женщина.

На нее оборачивались – прохожим ее лицо отчего-то казалось знакомым. Ничего удивительного в этом не было – молодая женщина была актрисой. Не очень известной, но уже узнаваемой. К тому же она была так стройна и красива, что даже тот, кто не смотрел сериалы, останавливал на ней свой восхищенный и заинтересованный взгляд.

Мужчина в сером костюме окликнул:

– Мила!

Женщина, увидев его, чуть покраснела, глаза ее распахнулись, и на губах появилась улыбка. Она подлетела к нему и уткнулась ему в плечо.

Он сдержанно улыбнулся и погладил ее по длинным распущенным чуть рыжеватым волосам.

Она подняла на него глаза и провела ладонью по щеке.

– Ты скучал, Андрей?

Он рассмеялся, чмокнул ее в ладонь и взял под руку.

Они пошли к выходу, оживленно переговариваясь о чем-то, и было видно, что они очень рады друг другу и очень соскучились. А мимо них, увлеченных беседой, прошла немолодая пара – полноватая, все еще интересная женщина с гладко зачесанными назад волосами, собранными на затылке, и крепкий, простоватый, но очень симпатичный мужчина – явно военной выправки.