Рэй Брэдбери - Встретимся над рекой

Они слышали, как часы над аптекой пробили одиннадцать, потом часы над клубом — половину двенадцатого, а в двенадцать они лежали в тёмной спальне, и потолок над ними пучился от раздумий.

— Выпускной вечер…

— Что-что?

— Фрэнк-парикмахер так сказал, и в самую точку. Вся эта неделя словно последние дни в школе когда-то давно. Я же помню, как это было, как я боялся, чуть не плакал и клялся себе, что прочувствую каждую минуточку, какая мне осталась до аттестата, — ведь один бог знает, что нас ждёт назавтра. Безработица. Кризис. Война. А потом пришло это завтра, час настал, а я все живой, слава богу, целёхонек, и все начинается сызнова, игра продолжается — и, черт меня побери, получается, что все к лучшему. Так что сегодня и вправду ещё один выпускной вечер. Фрэнк так сказал, и уж если кто сомневается, только не я…

— Ты слышишь? — спросила жена немало времени спустя. — Слышишь?..

Там, в ночи, через их городок текла река, металлическая река — она уже стихла немного, но всё равно набегала и убегала волнами, неся с собой древние ароматы приливов и отливов, и непроглядных нефтяных морей. По потолку над их утлой кроватью мелькали блестящие отсветы, как будто кораблики плыли вверх-вниз по течению, глаза постепенно закрылись, дыхание слилось с размеренным ритмом этих приливов и отливов… И Чарли с женой уснули.

Когда в комнату проник первый утренний луч, вторая половина кровати оказалась пуста.

Клара села, слегка испугавшись.

Не в привычках Чарли было уходить из дому в такую рань.

Потом её испугало ещё и кое-что другое. Она сидела, вслушиваясь и не понимая, что же это её вдруг бросило в дрожь, но, прежде чем она успела понять, послышались шаги.

Она услышала шаги издали, но немало времени минуло, прежде чем они приблизились, поднялись по ступенькам и вошли в дом. Потом — тишина. Она догадалась, что Чарли просто стоит в гостиной, и окликнула:

— Чарли! Ты где был?

Он вошёл в спальню, освещённую слабыми лучами зари, и сел рядом с ней на кровати, обдумывая ответ: где же он был и что там делал?

— Прошёл примерно около мили вдоль берега и обратно. В общем, до самых брёвен, где начало нового шоссе. Рассудил, что ничего другого мне не остаётся и надо принять хоть какое-то участие…

— Новая дорога открыта?

— Открыта и работает. Разве не замечаешь?..

— Действительно… — Она снова тихо приподнялась в постели, склонив голову и прикрыв на мгновение глаза, чтобы лучше слышать. — Вот оно что! Вот отчего мне не по себе. Старая дорога! Она же действительно умерла…

Они прислушались к тишине за домом: старое шоссе опустело и высохло, как речное дно, когда наступает сезон, но только этому лету не будет конца, оно продлится вечно. За ночь река передвинулась в новые берега, переменила русло. Теперь было слышно лишь, как шумят на ветру деревья, да ещё было слышно птиц, которые завели свои приветственные песни перед тем, как солнцу подняться из-за гор…

— Не шевелись!..

Они снова прислушались.

И точно — там вдали, в двухстах пятидесяти, а может в трёхстах ярдах за лугом, ближе к морю, раздавался тот же знакомый издавна, но теперь приглушённый звук: река переменила русло, но не перестала течь, не перестала струиться и никогда не перестанет — через привольные земли на север и сквозь приумолкший рассвет на юг. А ещё дальше, ещё тише — голос настоящей воды, голос моря, которое будто притянуло их реку поближе к своему берегу…

Чарли Мур и его жена посидели минуту-другую не двигаясь, вслушиваясь в неясное бормотанье реки, непрерывно несущейся через поля.

— Фред Фергюссон пришёл туда ещё затемно, — сказал Чарли, и по тону его было понятно, что он уже припоминает прошлое. — Толпа народу. Чиновники из шоссейного управления и всё такое. Как навалились! Фред, так он сразу подскочил и ухватился за бревно. А я за другой конец. Вместе подняли и потащили с дороги. А после отошли на обочину… Чтобы не мешать машинам