Михаил Самарский - Подлинный Сократ

– Извини, дружище, что бог послал.

Впервые в жизни я понял смысл фразы: «голодный, как волк». Раньше, мне только казалось, что я был голоден. Теперь я думал, что могу съесть целую корову. Вот вы скажете, ну и дурак же ты, Сократ, и чего тебе не жилось в композиторской семье? Мол, от добра – добра не ищут. Согласен, все у них было замечательно – и кормили вкусно, и спать можно было сколько угодно. Но, не знаю, знакомо ли вам чувство, когда тоска гложет изнутри и не дает спокойно жить. Вот так и у меня было. Вроде все хорошо, но не было самого главного – свободы и родных людей.

Я с жадностью набросился на еду, в тот момент мне показалось, будто я ничего вкуснее не ел в своей жизни. Как же все относительно. Для кого-то это просто макароны, а для меня это самый лучший (в настоящий момент) в мире деликатес.

– Раз аппетит появился, значит все будет хорошо. Ты ешь, ешь, – мужчина сел рядом со мной и почесал меня за ухом, потом пальцем зацепил ошейник и добавил, – смотрю, ты не беспризорный. Сбежал от хозяев? Обижали тебя?

В том то и дело, что никто не обижал, просто по дому истосковался.

После вкусного завтрака я принялся было умываться, но внезапно передумал, пора и честь знать, итак у мужика всю ночь провел. Я встал на лапы и, пошатываясь, побрел на выход.

– Ты куда, кот? – спросил он и добавил: – оставайся, ты еще не до конца окреп. Да и мне одному, знаешь как-то…Я тебя не обижу, обещаю.

Я обернулся и увидел в его глазах беспросветную тоску. Он опустился на корточки, подзывая меня к себе, я подошел и благодарно потерся о его ноги. На самом деле, я и сам чувствовал, что еще не до конца окреп.

– Оставайся, будем вместе время коротать, – предложил он, а затем добавил, – меня, кстати, Жорой зовут.

Хороший ты мужик, Жора, я бы остался, но у меня семья есть. Не могу же я их бросить. Им без меня будет плохо.

– А тебя я буду звать Тайсон, ты не против? – спросил он и с улыбкой произнес, – это боксер такой, драчун еще тот, прямо, как ты.

Как я могу возразить? Боксер, значит боксер. И я остался у Жоры. Первые дни в основном спал. Пару раз Жора куда-то уезжал, к вечеру возвращался. Он закрывал меня в домике, накладывал мне в миску еду, возле двери ставил лоток. А когда возвращался вечером, привозил мне какую-нибудь вкусняшку. Впервые в жизни я ел, как человек. Мужчина ставил мою миску рядом с собой на стол, и мы вместе ужинали.

– Боец, ну ты как день провел? – интересовался мужчина.

Да как, спал, тебя ждал.

– Вижу, на поправку идешь. Шерсть начала отрастать. Скоро будешь, как огурчик, – заметил мой новый хозяин и добавил, – вот только на ухе след от побоев останется. Но ты не переживай, шрамы украшают мужчину. Кошки будут больше любить.

Надо же, а я и не думал, что женщины любят мужчин со шрамами, переживал, что Белла меня лысого не полюбит.

– Хотя меня и со шрамами не любили, – вздохнул мужчина, – жена однажды заявила, говорит, не могу больше с тобой жить, не люблю тебя. А какая может быть жизнь, если любви нет? Я не стал настаивать, собрал свои вещи и ушел, оставил ей квартиру, машину, а сам вот поселился на этой даче. Она мне от моей матери в наследство осталась. Так что я здесь один. Иногда такая тоска накрывает, что хоть волком вой.

Понимаю, мне теперь это чувство знакомо. С того момента, как мои родные уехали, я постоянно тоскую.

Спустя некоторое время, я полностью восстановился и даже умудрился сходить на охоту. Когда принес мышь и положил ее перед Жорой на пол, он с нескрываемым восторгом посмотрел на меня и сказал:

– Брат, да ты не только боец, еще и охотник. Молодец, дружище. Сейчас я тебя чем-нибудь угощу.

Мужчина открыл холодильник, достал из контейнера кусок курицы и положил в мою миску.

– Это тебе за твои труды, – произнес Жора.

Вот где было раздолье, так это в доме моего нового хозяина. Ночью, Жора уходил в дом, я спал на террасе. Никакого ограничения свободы, хочешь любуйся звездным небом, хочешь иди на ночную охоту, хочешь спи, еда в миске лежит всегда, никаких ограничений, часов и расписаний… И никаких ошейников и поводков, фу, какая пошлость!

Как-то утром я проснулся раньше обычного. Птицы щебетали без умолку, не давая спать, ласковое утреннее солнце пробивалось сквозь кружевные занавески на окнах. Через некоторое время на террасе показался Жора, мужчина был без майки, я заметил шрамы непонятного происхождения на его голой спине. Он включил чайник и, заметив, что я наблюдаю за ним, обратился ко мне:

– Ты я вижу уже здоров, раз мышей начал ловить. Трудиться поедешь со мной?

Вот куда, а на работу меня еще никто не приглашал. Мне вдруг стало безмерно любопытно, кем же работает Жора, что он может себе позволить даже с котом ходить на работу. Не иначе, как начальник какой. Я с интересом откликнулся на его предложение, потершись о ногу, давая понять, что согласен.

– Вот и отлично! – радостно воскликнул Жора. – Ты пока завтракай, а я пойду соберусь, – он покрошил в мою миску сосиску и оставил ее на столе.

Пока я ел, наблюдал за мужчиной. Он сложил в рюкзак пачку бумаги, набор карандашей, еще какую-то непонятную мелочевку и после того, как увидел, что я доел, сказал:

– Ну что, боец, идем?

Мы вышли через небольшую скрипучую калитку и направились по улице. Ближайшую территорию вокруг дома Жоры, я уже всю обследовал. Это был небольшой дачный поселок. В каких-то домах люди жили постоянно, в некоторых появлялись лишь на выходные. И тогда целый день в поселке гремела музыка, раздавался детский смех, дым стоял коромыслом и с каждого двора доносились умопомрачительные запахи жареного мяса. По всей видимости, эта та категория дачников, что приезжает на выходные отдохнуть, попить, поесть шашлыки и повеселиться. Именно из-за них на дорогах собираются те невероятные пробки, о которых всегда говорил мой хозяин Александр Петрович. Он их ещё называет укропниками – ну, дескать, ездят на дачу за укропом. На одном из таких дачных участков однажды я заметил очаровательную кошку-рыжулю. Я хотел подойти к ней, перекинуться парой фраз, типа, как дела, чем занимаешься, но кошка, заметив мое приближение, так испугалась, что пустилась наутек, лишь в сумерках сверкали ее розовые пяточки. Глядя на нее, вспомнил свою Беллу, как же хотелось увидеть свою белоснежку хоть одним глазком, пусть даже из окна дома.

В конце поселка находилась железнодорожная станция. Я сразу вспомнил, что и в нашем поселке тоже есть станция, там останавливаются электрички. Димка, когда поступал в университет, постоянно оттуда уезжал в город. Может быть, если идти по железнодорожным путям, можно добраться ко мне домой? Вот только в какую сторону путь держать? Я семенил за Жорой, стараясь не отставать от него ни на шаг. Когда я все-таки отставал, он останавливался и терпеливо меня дожидался. Все это время, пока я неотрывно следовал за ним, меня разбирало любопытство, где работает мужчина и для чего ему карандаши и бумага в рюкзаке. Мужчина купил в кассе билет и, отойдя чуть в сторону, присел на корточки и, погладив меня по голове, настоятельно рекомендовал: