Михаил Самарский - Подлинный Сократ

– И часто ты принимаешь участие в выставках? – спросил я.

– Очень часто, – грустно вздохнул он, – тяжело даются нам все эти звания и медали. Через такие испытания приходится проходить. Но, что мы можем поделать? Нас посадили в клетку и повезли. Никто у нас не спрашивает нашего согласия. А для нас это колоссальное нервное потрясение. Мы, между прочим, после каждой такой награды, два дня не можем встать, все спим и спим.

– Да ты, по-моему, не только после выставки спишь, – хмыкнул я.

– Да, любим мы это дело, – заметил он, при этом лениво зевнув, и добавил, – а что нам еще делать? Вот вы, сэр, чем занимаетесь у себя дома?

– Да чем угодно, – воскликнул я и принялся перечислять свои занятия, – на охоту хожу, птичек, мышек ловлю, когда тепло на улице, на травке валяюсь, греюсь на солнышке. С детьми общаюсь, в моем доме живет мальчик и девочка, я с ними очень дружу, они со мной делятся всеми своими секретами. А еще у меня подружка есть, ее Беллой зовут. Так вот мы с ней ходим на свиданья, забираемся вечером на крышу гаража и любуемся звездным небом. Ты хоть раз смотрел на звезды?

– Конечно, – хмыкнул благородный кот, – бывает, ночью долго не могу уснуть, тогда запрыгиваю на окно и смотрю на небо, – он вздохнул и добавил, – а вот у нас нет подружки.

– А откуда она появится, – ухмыльнулся я, – если ты дальше подоконника нигде не был.

– Вам, Сократ, хорошо говорить, – снова вздохнул Генрих, – у вас видимо хозяева понятливые. А мои ни под каким предлогом нас не выпустят на улицу. Они боятся, чтобы с нами какая-нибудь беда не приключилась. Да мне, если честно сказать, и самому не хочется. Что я увижу хорошего на вашей хваленой улице?

– Да хоть посмотришь, как другие коты живут, – возразил я и добавил: – ты на хозяев не ссылайся. Главное, чтобы у тебя было желание. Если захочешь, найдешь возможность, как выбраться из своей темницы.

Вечером, перед тем, как отправиться спать, я вновь подошел к входной двери и начал громко мяукать, призывая домочадцев выпустить меня на улицу. В доме стояла тишина, словно все вымерли, как древние мамонты. Рабочий день Валентины закончился и теперь в доме, кроме меня, дяди Лени и Аллы больше никого не было. Леонид Исаевич находился в кабинете, я слышал, оттуда доносилась музыка, а хозяйка уже отдыхала в своей спальне. Я настырный кот и если что-то захотел, то непременно этого добьюсь, поэтому стал мяукать еще громче. Спустя некоторое время на лестнице появилась Алла.

– Сократ, ну ты чего разорался, – раздраженно произнесла женщина, на ходу завязывая халат.

– Мяу, – повторил я просьбу и перевел взгляд на дверь.

– Даже не думай, на улицу не пойдешь, – она уперла руки в бока и строго посмотрела на меня, – во-первых, я не собираюсь тебя мыть после каждой прогулки, а во-вторых, я за тебя несу ответственность перед твоими хозяевами.

– Мяу, – настойчиво потребовал я.

– Нет, ну вы посмотрите на него. Ты что, не понимаешь русского языка? – хозяйка поджала губы.

– Мяу, – уперся я как осел.

Алла наклонилась, сняла тапочек и, замахнувшись на меня, громко произнесла:

– А ну брысь отсюда, наглый кот.

Как говорят, против лома нет приема, так вот против тапка, летящего в спину, тоже не попрешь. Пришлось смириться и отправиться спать.

Спать в доме дяди Лени разрешалось где угодно. Но, несмотря на это, у Генриха было свое место. Хотя местом это сложно назвать, скорей комната. Его собственный диван, обитый атласной тканью, стоял прямо напротив большого окна, из которого, по всей видимости, кот «королевских кровей» любуется ночным небом. Необязательно спать на диване, можно было растянуться прямо на пушистом ковре и бесконечно смотреть на красоту природы за окном. Конечно, замечательно, что у Генри есть такая возможность, но все же чем-то это мне напоминало шоу «за стеклом». Вроде и видишь, что происходит снаружи, а прикоснуться не можешь.

– Сэр, вы можете спать в моей комнате, – предложил мой новый друг, – вдвоем будет веселей.

– Спасибо, – поблагодарил я товарища и развалился на полу перед окном.

Генрих растянулся в полный рост на диване. Посмотрев в небо, я увидел огромную луну, которая казалась теперь просто гигантской, а вокруг луны рассыпались миллионы звёзд, которые горели ярче прежнего. Мне вдруг стало так тоскливо, я невольно вздохнул. Мне вспомнилась семья – Катерина, мама с папой, Димка и, конечно же, моя ненаглядная Белла. Где она сейчас? Возможно, точно так же, как и я, тоскует где-то, сидя у окошка. Если бы я сейчас оказался дома, залез бы на гараж и любовался ночным небом, наслаждался теплой летней ночью и слушал нескончаемый треск сверчков. Эх, где теперь мои родственники? Как проживу без них целый месяц, если я уже соскучился.

Наступило утро. Большие окна, открывающие ни с чем несравнимый вид на летний сад, полный зелени, пропускали столько света, что комната казалась золотой. Я приподнял голову и, наблюдая за шаловливыми солнечными зайчиками, похлопал кончиком хвоста по тому месту, где они прыгали с места на место и перевернулся на другой бок. Напротив меня на диване сидел Генрих, он с усердием вылизывал свою благородную шерсть, искоса поглядывая на меня. Я лежа потянулся, сел на задние лапы и широко зевнул.

– Доброе утро, сэр, – поприветствовал меня кот.

– Доброе, – недовольно буркнул я.

Что за непонятливый кот, просил же не называть меня этим сэром, так нет, привык он, видите ли.

– Как закончите с утренним туалетом, можно отправляться на завтрак, – произнес он.

Когда мы пришли на кухню, Валентина, ловко орудуя специальным молоточком, отбивала мясо. По запаху понял, что это была говядина. В мясе я разбирался лучше любого мясника на рынке. С закрытыми глазами, по аромату, мог определить, что за мясо будет сегодня на обед у моей семьи. Я любил всякое, но больше всего предпочитал курочку. Особенно если она была запеченной в духовке, тогда ее мясо становилось нежным, как тополиный пух и аппетитным, как куропатка. Помню, как Димка читал в какой-то книжке, оказывается, куропатка, это та же курица, только ее мясо более насыщено белком и по цене она гораздо дороже, чем обыкновенная домашняя птица. Вспомнив, как мама вкусно готовила курочку в духовке, я буквально ощутил ее вкус и невольно сглотнул. От собственных мыслей аппетит разыгрался нешуточный, Валентина, словно услышав мои раздумья, произнесла:

– Мальчики, ваш завтрак в мисках, – женщина продолжала усердно стучать молотком.

Не знаю, привыкну я этому когда-нибудь или нет. Приходишь на кухню, а завтрак тебя уже ждет и не надо ничего выпрашивать. Хотя бы такие незначительные плюсы в жизни Генриха имеются. Но все же уж лучше просить, чем всю жизнь проводить взаперти.