Тамара Лисицкая - Тихий центр

— Как он сейчас выглядит? — переспросила через паузу. — Как обычно. Никак.

— Все, девочки! — Лилия Степановна постучала в дверь квартиранток. — Можете выходить! Мы с Алешенькой идем на прогулку!

— Мы пошли! — подтвердил Алеша и пнул сапогом дверь. — Но скоро вернемся!

— Да, скоро вернемся! Закрывайте двери только на нижний, если уйдете! Хорошо, девочки?

— Хорошо! — ответили девочки.

Вадим позвонил в дверь неожиданно, хоть Таня и ждала. Игорь нервно обернулся, хотел пойти открывать, но Таня его опередила. Пришлось снова остаться с Олей.

— А распущенным вы бываете? — ласково поинтересовалась Оля.

— В каком смысле?

— В смысле, волосы вы распускаете?

— Нет. Держу в строгости.

— Жаль, — Оля прикрыла ресницами глаза, а Игорь срочно отошел покурить к окну — Оли он уже откровенно боялся.

Таня, волнуясь, открыла дверь и сначала увидела силуэт.

В коридоре полумрак, на площадке — дохлый свет сороковки. Конечно, виден только силуэт.

— Вадим? — весело спросила Таня. — Ничего не видно!

— А так?

Вадим сделал пару шагов назад, прямо под лампочку.

И сразу прорисовался уставший рельеф, мешки под глазами. Но хуже от этого картинка не стала, поскольку даже с «мешками» этот человек был хорош, благороден. И его ждали.

— Ой, привет!

— Привет, Тань!

— Сколько лет!

— А зим сколько!

Таня улыбалась и улыбалась, а Вадим стоял под лампой и стоял. А Игорь в это время на кухне курил, стараясь не краснеть слишком быстро.

— Ой, тебя же там Оля ждет!

— Да неужели?

Вадим вышел из круга света, на секунду снова стал силуэтом, а потом вынырнул рядом, в коридоре квартиры. Привычно, не глядя, повесил пальто на крючок, который торчал из стены уже лет сто. Подумав, скинул ботинки.

— Ничего у вас не изменилось, я смотрю.

— А с чего меняться?

— Ну, да…

Вадим сам пошел на кухню.

— Добрый вечер! — сообщил он Оле и Игорю.

Игорь как-то слишком дико зыркнул из-под бровей, был пунцовый, растерянный. И Оля улыбалась явно не по-светски. Вадиму это, конечно, не очень понравилось, но он не стал уточнять, нервничать, крушить мебель. Просто присел на скрипучий стул рядом с Олей.

— Вадим, — сказал он Игорю. — Буду теперь жить по соседству.

— Отличная новость, старик! — совсем уж не мотивированно обрадовался Игорь и хлопнул Вадима по плечу. — Мир приобретает новые краски! Ладно! Вы тут живите, а я пойду!

Когда он удалился, ему еще долго смотрели вслед: Вадим — удивленно, Оля — с таинственной улыбкой, Таня — сгорая от стыда.

— У него сегодня столько проблем было! А так вообще он спокойный человек, приятный…

— Мы так и поняли, — кивнул Вадим и встал. — Ладно, посидели, и хватит. Идем, Оля.

Потом оглянулся:

— Здравствуй, детство…

Оля только поморщилась — вот дурак, но покорно двинулась следом, так и не подняв ресницы. Таня осталась стоять с сахарницей в руках, не очень понимая, а что, собственно, делать дальше?

А дальше в коридор выползла Ирина Павловна, сюрреалистически косматая после сна, и весело заявила:

— А! Приехал, гад? Бушь теперь подъезд от своих строителей отскубать, пппадла! Я те не уборщица!

Хотя именно уборщицей Ирина Павловна и была. Но почему-то в кураже иногда забывала.

— Мама! — взвилась Таня, прямо вместе с сахарницей. — Это же Вадим!

— А мне но фигу, кто! Если подъезд засерают, значит — падлы, и Ирина Павловна нм это скажет прямо в морду!

Оля вдруг начала смеяться нездоровым смехом, и Вадиму пришлось вытолкнуть ее и выйти, не прощаясь, чтобы окончательно не разбудить Ирину Павловну. Тогда текст обвинения был бы покруче.

На улице Алешенька выпустил мамину руку и подбежал к машине Вадима. Ой, какая это была машина! С ума сойти, какая красивая и большая это была машина!

— Мама! Смотри, какая огромная! Как дом!

— Да, маленький! — Лилия Степановна поспешила машине на помощь, не хватало еще поцарапать. — Это дяди Вадима! Не трогай! Давай мы лучше с тобой сходим на троллейбусы посмотрим!

— Не хочу я смотреть на троллейбусы! — вполне резонно возмутился Алеша. — Каждый день на них смотрим!

— Тогда давай просто погуляем, пошепчемся!

— Ай! — Алеша даже не обернулся, поскольку ковырял ручку, радовался. — Не хочу шептаться! Хочу такую машину!

— Да что ж ты делаешь-то! — Лилия Степановна чуть сознания не лишилась, когда увидела, что вытворяет сынуля. — Знаешь, сколько она стоит? Нам с тобой дядя Вадим руки оторвет, если мы что-нибудь сломаем!

— Пусть отрывает! — сказал Алеша и протянул свои маленькие ладошки. — Скажи ему, мама, чтобы оторвал, но пусть разрешит еще постоять с ней рядом! Я так ее люблю!

Вадим мрачно курил и смотрел на Олю. Та чего-то смеялась, перегибаясь пополам, но уже выходила из пике, и все больше ее смех смахивал на горькие рыдания.

— Ну, хватит уже, — попросил Вадим. — Слышишь? Хватит! Тетя Ира всегда была такой брутальной. И слова употребляла — будь здоров! Сегодня еще лайт версия! Я-то привык, а ты, конечно…

— И я привыкну! — взвизгнула Оля, утирая черную от туши слезку. — Пару лет в этом райском уголке — и я стану такой же унылой коровой, как твоя подружка Таня! У меня прям офигенные перспективы! Тихая смерть в тихом центре!

Вадим терпеливо слушал, все хотел найти в ее монологе подходящий момент, чтобы крикнуть: «Милая, а вот и твое новое, прекрасное жилье! Давай войдем туда, и будем счастливы!» Или что-то в этом роде. И чем дальше, тем меньше у него было поводов прогнозировать будущее счастье. Олю несло, она металась по клетке, размахивала худенькими, когтистыми лапками и страшным шепотом ругала жизнь.

— Оля!

— Что? Тебе хорошо! Ты старый, толстый! Тебе пришло время остепениться, и ты остепенился! Женился на молоденькой…

— Оля, прекрати!

— Придумал себе программу на ближайшие десять лет! И мне тоже придумал! Порядочная семья и восемь детей, чтоб про запас! А у меня ты спросил?

— Спросил!

Оля осеклась. Действительно, спросил. И не один раз. Причем Оля с самого начала не хотела и не верила, что все это может произойти, но скорбно-покорно соглашалась. И сейчас не верит, хотя вот она реальность: покрытая тонким слоем размытого мела лестничная клетка, строительные козлы и обшарпанная дверь тети Иры, в глазке которой торчит чей-то бойкий зрачок.

— Пойдем домой, — устало сказал Вадим.

— Пойдем, — вздохнула Оля.

Ирина Павловна оторвалась от глазка и проследовала на кухню. Там Таня мыла чашки, и, судя по звуку, параллельно их казнила.

— Вот Вадюха-падла! — радостно крикнула Ирина Павловна, бухаясь за стол. — Приволок из Москвы себе шалаву и думает, что можно лестничную клетку засерать!

— Мама!

— А ты чей-та такая нервная? Ревнуешь, что ли?

— Кого?