Тамара Лисицкая - Тихий центр

Спустя несколько часов Таня уже сидела в салоне красоты, который «не довела до конца» как клиентов, слушала журчание голоса директора-красавицы Алины Сергеевны. Спа, глины, антицеллюлитные программы, маски для волос, восстанавливающие структуру и придающие восхитительную шелковистость, — современная женщина прекрасно знает, что быть красивой обязательно!..

Иногда кажется, что современные женщины безнадежно глупы.

— А вот скажите, — Таня приготовилась задавать вопросы по существу. — Скажите… Если меня как человека, не как журналиста… Если меня совершенно не интересует вот это все: туфли амазонок, шелковистые программы? Я какая-то совсем неправильная, несовременная? Может быть, я не женщина?

Алина Сергеевна удивилась, сделала тактичную паузу, чтобы дать журналистке возможность самой выбраться из бездны. Как будто ничего не заметила.

— Нет, вы не подумайте… — Таня поняла и смутилась, но вместе с тем и возмутилась: — Я ничего не имею против вашего бизнеса, я даже помогаю вам в этом, как могу! Просто мне странно, что вот есть как бы такая норма, которую мы с вами придумываем, пишем, такая установка на то, что нужно сутками себя украшать, ужимать, утягивать, и это — единственный интерес женщины. Остаться вечно красивой и вечно молодой — другой задачи нет! Старость — позорна, талия шире шестидесяти — оскорбительна. Лоск, блеск, с утра и до ночи! А утром помятая встала — и снова быстрей натираться, разглаживаться и настраиваться на позитив! Понимаете? Только внешнее! Только по лекалам и соответственно модным тестам… А если у меня нет сил, времени, желания и денег соблюдать режим, следить за трендами, учиться двадцати способам привязать Его к себе? Кто я тогда? Никто? Я ничего не добьюсь? Мне нет места в этом совершенном мире?

Директор напряженно ждала, когда Тане полегчает. Тане, конечно, не полегчало. Наоборот, в какой-то момент она поняла, что наговорила всякого, а кому? Можно подумать, эта прекрасная женщина и есть главный персонаж мирового модного заговора? Смешно и стыдно.

— Простите, — Таня вздохнула. — Простите. У меня столько проблем… Меня бросил муж, меня не любит один человек, моя мама может уйти в запой в любую минуту, моя соседка умирает у меня на глазах, ребенок, которого я пообещала удочерить, болен, и я не знаю, что мне с этим делать… Простите. Давайте продолжим. Что вы говорили про новую линию кремов для массажа?

Директор молчала.

— Скажите, — довольно спокойно полюбопытствовала она. — А вам когда-нибудь делали спа-массаж?

— Нет. И, видимо, никогда не сделают. Знаете, я лучше хорошую книжку почитаю, если будут свободные десять минут…

Алина Сергеевна встала:

— Сейчас мы с вами пойдем в спа.

— В смысле? — Таня тоже встала. — Что вы хотите этим сказать?

— То, что вы не можете писать о наших услугах, не испытав их на себе.

— Могу. Раньше я кому только не писала. И, заметила, ничего при этом не испытывала.

— Это не займет много времени. Раз уж вы согласились закончить рекламную серию, которую мы запланировали уже довольно давно — сделайте это на совесть.

— Знаете, я все делаю на совесть. — Таня бежала рядом с директором, не очень понимая, это что — ее наказывают так? Или что? — Я все всегда делаю на совесть!

— Вы только к себе не на совесть относитесь.

— Это да… Я себя часто недолюбливаю.

Директор распахнула двери вместилища грез. Вот он — островок Красоты. Вот она — комната ожиданий Чуда… И массажистка та самая, которая когда-то… Наденька-умелица.

— Наденька, это наша журналистка.

— Которая рассказ про нас пишет?

— Да. Сделайте ей полный курс омоложения, пять сеансов релакса с аромаобертыванием, вакуумный массаж — все самое лучшее.

— Сделаем, Алина Сергеевна!

— А я пойду позвоню вашему редактору, чтобы прислали фотографа. Будем с вами делать статью о превращении.

— О каком превращении? — напряглась Таня. — В кого вы меня хотите превратить?

— В красивую женщину, которая не стесняется своей внешности.

— Нет, спасибо! — Таня немедленно встала в позу. — Теперь я откажусь хотя бы из принципа!

— Вы всегда успеете отказаться. Пройдете курс, сделаем статью, а потом все снова станет, как было. Мы же не пластическую операцию вам предлагаем! Наденька, приступай! У клиентки мало времени.

— Лешка, а ты уверен, что хочешь жениться?

— Да.

— А что, если ты передумаешь?

— Зачем?

— Ну, мало ли… Разлюбил…

— Кого?

— Настю эту твою.

— Нет, я ее люблю! Она — моя невестушка!

— А если ты сбежишь?

— Куда?

— Ну, не знаю…

Куда ему бежать? Ну, допустим, они оба могут сбежать домой к Насте Второй, к родителям. Хотя — бред.

— У меня клевые родители, Лешка. Я тебя хочу с ними познакомить.

— Они любят рисовать?

— Ты че! У меня папа художник! А мама его продюсер!

— Это как?

— Не важно… Не женись, Алешка! Скажи, что ты любишь другую…

— Кого?

Настя Вторая обернулась, посмотрела на Алешеньку. На дружочка своего. На близкое существо. Валялись оба на полу, среди свеженарисованных котов. Только что натрескались пирожков Лилии Степановны. Хорошо. Спокойно. Хотя нет, не спокойно.

— Знаешь, Лешка… Я вот все время на стреме. Все время жду чего-то, какого-то сигнала, какого-то знака, что пора начинать действовать. Мне хочется много сделать. Но я не знаю — что. Причем даже знаю как. Но не знаю что… Можешь себе представить, че у меня в башке? Какой-то кипящий компот. Идеи, проекты, картинки, цвета, звуки, сто тыщ метров кабеля, чтобы это все обслужить. И ноль мотивации. Я себе кажусь таким махровым лузером, просто трындец. Понимаешь, я такая ненормальная! Мне не надо то, что надо другим. Но что мне надо — я не знаю. От этого такая тревога. Я как будто каждый день что-то очень важное упускаю… Алешка, а вот для чего ты живешь?

— Просто так. Нравится.

Настя Вторая глубоко вдохнула. Эх… Как хорошо сказал…

Игорь облачился в вампирский наряд, купленный Олей, помаялся, рассматривая гитару. Брать — не брать? Лучше не брать, зачем драгоценный инструмент лишний раз юзать? С другой стороны, если не взять, тогда точно придется отказаться от разумного и весь вечер провести, играя для пьяных гостей на аккордеоне.

Он уже привык жить в пустой, черной от сырости недостроенной квартире. Единственный собеседник — красный диван. Оля приходила часто — в гости, потрепаться или понежничать. Приносила еду. Но ночевать всегда уходила в тепло, к Вадиму. От этого Игорю становилось все хуже и хуже. Уж лучше бы не приходила…

И в этот раз она впорхнула развеяться.

— Ты куда? — удивилась. — Куда это ты намылился?

— Работать пойду.

— Да ты что?

— Оля!

— Ладно, ладно! — Оля обняла Игоря, погладила нежной щечкой. — Иди, конечно! Нам деньги нужны! А где ты будешь работать?