Эмили Барр - Вся правда и ложь обо мне

Немного погодя иду к фуршетному столу за новой порцией сока: от стыда у меня пересохло в горле. Здесь шесть разных видов сока, но я иду к апельсиновому, потому что он ужасно вкусный. А когда наливаю, за спиной слышу голос – и сразу понимаю, чей он, еще не успев обернуться:

– Мне нравятся твои волосы.

У него американский акцент. Голос дружеский, теплый, он обволакивает, как мед, и проникает в самую душу. От него у меня слабеют колени. Я закрываю глаза. Теперь уже неважно, что он видел, как я плююсь сырными шариками.

Смотрю на него через плечо, слегка обернувшись, и вдруг на моем лице сама собой возникает широкая улыбка. Эту улыбку я приберегала всю жизнь как раз для такого момента.

– Спасибо, – я ухитряюсь вовремя заметить, что стакан уже почти полон сока, и благополучно поставить кувшин на место – повезло. – Сами так выросли.

– Что, серьезно?

– Нет.

– А-а… ладно! Ваша семья здесь в отпуске?

– Вроде как. А ты… тоже… в отпуске?

Никогда раньше не называла так семейные поездки. А если бы сказала по привычке не «отпуск», а «каникулы», получилось бы глупо. Как будто я, Мэри Поппинс, говорю ему: веселыми были каникулы с тобой, Берт.

– Ага. Я с друзьями.

– Обычно с мамой и папой я не езжу, – спешу заверить я. – Это из-за папиной работы.

– А, круто.

– Да. – Мне хочется продолжить разговор. Хочу претворить мечты о нем в реальность. – Я Элла.

– Приятно познакомиться, Элла. А я – Кристиан.

Сказать бы сейчас что-нибудь метко и к месту. Пусть знает, что с чувством юмора у меня все в порядке.

– То есть ты христианин? – уточняю я. – Или тебя просто так зовут?

И сразу вижу: он не понял, что это я пыталась пошутить. Лучше бы я промолчала. Мои слова повисают в воздухе.

– Просто имя, – усмехается он. – Вообще-то я не религиозный. Какие у вас планы на сегодня?

Я смотрю ему прямо в глаза.

– Они вроде бы собираются на гору «Сахарная Голова», – отвечаю я, хотя могла бы нести какую угодно чушь. – Но сомневаются из-за туч.

– Вот и мы тоже. Я про тучи. Завтра наверняка снова будет солнце, и для нас с друзьями это означает пляж. Так что сегодня мы пойдем осматриваться, пока еще не слишком жарко. Съездим к статуе Христа.

Между тем наши глаза тоже ведут разговор, только совсем другой.

– А мы там побывали вчера, – сообщаю я. – Было здорово.

– Ну что ж, может, позднее встретимся здесь же.

– Будем надеяться.

Глаза Кристиана говорят мне столько удивительного, выглядывает солнце, стены и потолок исчезают, мы стоим на песчаном пляже, залитые золотистым светом, а херувимчики порхают вокруг нас и поют серенады, подыгрывая себе на маленьких арфах. Я улыбаюсь так широко, что, наверное, похожа на чокнутую.

Он отворачивается, чтобы взять стакан, потом снова поворачивается ко мне.

– Да, кстати, Элла… сегодня вечером мы едем в центр, в Лапа, музон послушать, по барам немного прошвырнуться. Если хочешь… ну, в общем, поедешь с нами?

– Да! – выпаливаю я, не давая ему договорить. – С удовольствием!

– Клево. Тогда пересечемся позднее. Может, в вестибюле около девяти?

– В самый раз.

Садясь на место, я чувствую на себе пристальные взгляды родителей: они не в восторге от моего разговора с каким-то незнакомым парнем. И не просто не в восторге – они негодуют. Хорошо еще, они понятия не имеют, что я только что согласилась встретиться с ним в девять, чтобы «музон послушать, по барам немного прошвырнуться» в центре Рио.

Надо придумать, как осуществить этот план.

– Все хорошо? – спрашивает папа.

– Элла, – мама хмурится.

А мне все равно. У меня сегодня свидание. Вчера мы встретились взглядами. Сегодня он пригласил меня. Вечером мы уйдем из отеля вместе. Я же знала: Рио – мой город.

Жаль, что нельзя рассказать об этом Джеку. Хорошо бы Джек поехал со мной в Рио – знакомился с новыми людьми, ходил танцевать. Семья Джека религиозна в худшем смысле слова. Его родители считают, что место женщины – в доме, что Бог – белый мужчина и что он сотворил женщину из ребра Адама. Им не нравится, что Джек дружит с Лили, потому что она не белая. По их мнению, гомосексуальность – психическая болезнь и извращение. Меньше всего им нужен сын-гей. Я терпеть не могла бывать у них дома, видеть, как меня одобряют, особенно когда мои волосы были еще светлыми, натурального цвета, – еще бы, идеальная подружка, серая мышка.

Надеюсь, и Джек когда-нибудь ощутит этот удар молнии. И будет встречаться с человеком, рядом с которым он словно в огне, но в хорошем смысле слова. Если повезет, он тоже найдет своего Кристиана.

– Да, – говорю я папе. – Да, все хорошо. Они, наверное, сегодня поедут к Христу-Искупителю.

– М-да, – отзывается мама, – надо было вчера съездить, пока был ясный день. А нам пора решать, как быть с поездкой на «Сахарную Голову». Может, спросить совета у администратора. Или перенести эту экскурсию на более позднее время – вдруг распогодится.

– Как скажешь, – соглашаюсь я и замечаю проницательный взгляд мамы.

В девять часов я говорю (голосом небрежным и в то же время подрагивающим от осознания важности задачи, которая передо мной стоит, – чтобы он звучал как надо):

– Я сейчас, только схожу в вестибюль.

Мама хмурится, как и следовало ожидать.

– Да, дорогая? Зачем?

– Возьму рекламные листовки у администратора. Здесь наверняка есть еще что-нибудь интересное, вот я и хочу посмотреть, что именно.

Папа встает, словно собирается сопровождать меня.

– Я сама, – заявляю я и улыбаюсь, изо всех сил стараясь выглядеть как ни в чем не бывало. – Один разочек. Через пять минут вернусь, а если нет, тогда и спустишься за мной. Обещаю, из отеля я не выйду.

Они переглядываются. Вздыхают. А я выхожу из номера.

Кристиан и двое его друзей сидят на диване в вестибюле и ждут меня.

Я смотрю на него.

Он смотрит на меня.

Время застывает, я затаиваю дыхание, все вокруг волшебно искрится и сверкает, как сегодня утром.

– Привет, Элла, – говорит он.

Все встают.

– Клевые у тебя волосы, – говорит девушка.

– Это Сюзанна, а это Феликс, – представляет друзей Кристиан, подходит ко мне и целует в щеку рядом с уголком рта.

Я вздрагиваю всем телом. Невероятно.

Они думают, что я еду с ними. И я могла бы поехать. Просто выйти вместе с ними из отеля, сесть в такси, а о том, что будет дальше, пока не думать.

Если бы.

Нет, не могу.

– Сейчас я не могу, – говорю я. – Извини. Но освобожусь через пару часов. Можно к вам подъехать? Где вас искать? Ах да, здравствуйте. Извините.

Кажется, Кристиан слегка разочарован.

– Можно, конечно, – кивает он. – Просто возьми такси. Попроси отвезти тебя в Лапа. Нас найдешь в баре «У Антонио», это на углу. Если таксист не знает, где это, спроси у любого прохожего. Думаю, найдешь.