Юрий Корчевский - Выбор всей жизни

– Встретимся? – И этот мужской голос Николай когда-то слышал, впрочем, ручаться не может, телефон меняет тембр голоса.

– Я не против. Мой благоверный на работе. По-моему, он, кроме своего отделения, ничего больше не видит. Где и когда?

– Как всегда. Сама подъедешь на такси, у меня времени немного.

– Ну вот, действительно «как всегда», – по голосу чувствовалось, что Оксана обиделась.

– Ну котик, не дуйся. Я тебе подарок купил.

– Да? А какой?

– Увидишь. Всё, до вечера.

Щелчок, Оксана отключилась.

– А через полчаса она вышла из дома. Дальше вы уже видели.

Раздался звонок, сыщик поднёс телефон к уху:

– Да, записываю, – он записал на листке данные. – Спасибо. Конечно, я твой должник. А что, разве я про тебя забывал когда-нибудь? Замётано! Пока.

Сыщик протянул листок Николаю. Тот пробежал глазами каракули. Так вот откуда ему знакомо это лицо! Это же заведующий одного из отделов областного министерства здравоохранения! Видел он его на каком-то совещании – лощёный хлыщ в костюме «с иголочки», типичный чиновник от медицины.

Николай собрал фото и сунул их в пакет.

– Я могу забрать?

– Конечно. Надеюсь, вы человек разумный?

– Простите, не понял. Знаете ли, не каждый день узнаёшь о супруге такое.

– Я в смысле – сможете держать себя в руках? А то ведь иногда разная реакция бывает, кто-то с ножом на супругу кидается.

– Ах, вы об этом! Нет, эксцессов не будет.

– Ну и слава богу! Не хватало только, чтобы моё имя в каких-нибудь протоколах фигурировало. Я понимаю ваше состояние, но бизнес есть бизнес. С вас ещё пять тысяч.

– Да, простите, как-то подрастерялся я, – Николай отдал деньги. – До свиданья, вы профессионал.

– Лучше прощайте. А уж если потребность во мне возникнет – так только собачку пропавшую отыскать.

Николай уже взялся за ручку двери, но обернулся:

– Похоже, я начинаю понимать собачников. Чем больше узнаёшь людей, тем больше нравятся собаки.

– И это пройдёт. Время лечит.

Николай кивнул и вышел. В присутствии сыщика он держал себя в руках, старался не выдать своих эмоций. А внутри всё кипело, бурлило, его переполняла злость. Вот тебе и любящая жена! «Коленька», «Коленька» – а сама… Змею на груди он пригрел. И, похоже, у них это уже давно.

Он подошёл к машине, отпер дверцу, уселся. Что-то беспокоило его, какая-то заноза. Он вытащил фото, всмотрелся в лицо этого Витеньки – похож на него сын Лёшка? Вроде нет. Или он уже каждого подозревает?

Он сидел в машине и раздумывал. Что делать? Приехать домой и закатить скандал? Факты на руках – фото. Телефонный разговор он слышал – даже генетический анализ на руках. Убойные факты, но только не для женской логики. Или плюнуть, оставить всё как есть? Всё-таки сын, семья. Да полно, Коля! Сын не твой, жена давно изменяет. Какая же это семья? Да и сохранить всё в прежнем виде уже не получится. Семейная лодка наткнулась на мель. Блин, у него уже ветвистые рога о притолоку стучат, а он не слышит. Ох и дурак! А теперь как пелена с глаз спала.

Он стал припоминать поведение жены в разных ситуациях. Ведь были, были настораживающие моменты, а он, как слепой и глухой, – ничего не видел, ничего не слышал. Наверное, и его вина есть в том, что произошло. Нагрузить Оксану надо было. Сына – в детсад, её – на работу, некогда интрижками любовными заниматься было бы. Работа, дом, семья – времени на сон не хватало бы. От безделья всё!

Так он сидел с полчаса, не зная, что предпринять. Бить посуду и жену он не собирался – он ведь не варвар. Но какой-то выход искать надо. Тем более если закатить скандал, сын может услышать – не хватало только Лёшку в разборки втягивать.

Так ничего не решив, он поехал домой. Слишком серьёзные действия предстояло предпринять, чтобы вершить их необдуманно.

Неприятно заныло под ложечкой. Николай просто физически ощутил надвигающуюся беду, изменения в жизни. После визитов к сыщику жизнь разделилась на «до» и «после». Если раньше, даже после анализов, он ещё питал какие-то надежды, то теперь всё рухнуло. И жена, и сын оказались чужими. Лёшку он растил с пелёнок, любил его, как отцы любят сыновей. Выходит, жизнь стороной прошла? Жил как все – семья, работа, квартира… Оказалось – видимость одна. Как будто актёр в театре на сцене роль играл. Только спектакль окончится, актёр сотрёт с лица грим, переоденется и будет жить своей, а не выдуманной жизнью. А он?

Потрясение было слишком велико, требовалось время, чтобы осознать до конца величину катастрофы.

Ужинать Николай не стал – аппетит пропал напрочь. Сославшись на головную боль, прошёл в спальню, разделся, лёг в постель. Оставить всё как есть невозможно. Если бы у жены была мимолётная интрижка на стороне, он мог бы понять и простить. Но родить от чужого мужчины, не мужа, – и скрывать?!

Николай вспомнил, как когда-то смотрел по телевизору передачу о львиной семье – прайде. Там лев, сойдясь с новой самкой, безжалостно убивает её детёнышей. Он тогда поразился, насколько жесток мир природы. А лев просто не хотел выращивать чужих львят. Теперь, после происшедшего, он начал льва понимать.

А ведь говорила мама ему, когда ещё жива была, – до свадьбы:

– Коля, не нравится мне твоя избранница. Вроде и мила, и ласкова, а вот не лежит у меня к ней сердце.

Николай тогда пробовал убедить маму, что она ошибается, что Оксана девушка хорошая. А мама каким-то седьмым чувством, материнской интуицией чувствовала червоточину в Оксане. На послушал он мать, а зря. Родители – единственные люди, которые бескорыстно хотят своему ребёнку добра. Другие же, давая советы, иногда подспудно хотят извлечь из этого выгоду. Теперь придётся расхлёбывать. Вернуть бы всё назад, отмотать бы, как на плёнке, на двадцать лет. Увы – невозможно. А ему уже сорок четыре, лучшие годы позади. Для мужчины сорок четыре – зрелость, пора назад оглянуться, какие-то итоги подбить – что успел сделать в жизни, чего достиг? Он же жил в призрачном мире, принимая его за свой. Горько осознавать, что двадцать лет прошли впустую.

Как ни странно, но Николай уснул. Думал, бессонница нападёт, мучиться будет, а отрубился быстро. Видимо, мозгу требовался отдых.

Утром он проснулся с готовым решением. Не зря ведь поговорка есть, что утро вечера мудренее. Надо в любом случае говорить с женой, конечно, не вовлекая сына в разборки. Вероятнее всего, выход при любом раскладе – развод. Квартиру он им оставит – не столько для Оксаны, сколько для сына. Парень ведь ни в чём не виноват. Помогать он ему будет – Лёшке ведь надо закончить учёбу. Сам же на первое время переедет на съёмную квартиру. А там, бог даст, со временем купит себе хотя бы однушку. Жизнь ещё не кончилась, он хороший хирург, заведующий отделением, и до пенсии ему ещё далеко. Хотя, надо признать, годы летели всё быстрее. Если в двадцать-тридцать лет от одного дня рождения до другого проходила целая вечность, то сейчас время как будто ускорило свой бег. Недавно было сорок – он до деталей помнит, как отмечал эту дату в кругу родных и друзей. И вот уже сорок четыре.