Флора Олломоуц - Серебряный меридиан

На спуске с моста Ватерлоо к ним присоединилась Энн. Вместе они добрались до Вестминстера.

Люди заполняли зал. Садились, но большей частью стояли, размахивая флагами своих организаций. То тут, то там разворачивались и вспыхивали баннеры с призывами сохранить различные ассоциации и объединения. На светло-серой перегородке над сценой висел экран с изображением логотипа мероприятия. Перед ним слева и справа размещались столы организаторов, а между ними белая, похожая на нарисованный прямыми линиями факел, трибуна. Два букета красных лилий украшали сцену у самого края.

Друзья заняли место, остановившись в центре зала в одном из проходов между креслами.

— Да-а, — выдохнул Маффин, оглядывая толпы людей, все еще наполняющих зал. — Не слабо! Джим!

Джим, одетый в джинсы, короткую толстовку с капюшоном и куртку на молнии из плотного хлопкового трикотажа, шел к ним энергично и быстро, лавируя между группами демонстрантов.

— Да вы — просто бродячие трубадуры!

— Положение обязывает, — сказал Маффин. — Ты будешь здесь или пойдешь к сцене?

— Я постою с вами, но, когда начнется, перейду туда, чтобы их не задерживать.

Среди людей вокруг Виола постепенно распознавала лица, которые видела неделю назад в театре «Флори Филд». По тому, какие места они заняли недалеко от Джима, и по тому, какие люди окружали их самих, она поняла, что каждый привел сюда еще и свою группу поддержки. От нее не ускользнуло, как они оборачивались на Джима, что и как говорили ему — в их взглядах и словах читалось пристальное внимание и волнение, свойственное людям одного цеха, говорящим на одном языке и вместе переживающим непростое время — точно команда, улавливающая и ждущая сигнал своего капитана. Никто из них не заботился сейчас о том, как они выглядят, какое впечатление производят и как реагируют на них окружающие. Сейчас их сверхзадача состояла в другом.

Мартин отступил, наклонившись к Энн и пропустив ее перед собой. Виола оказалась рядом с Джимом. Он задержал взгляд на ней. Ни разу прежде он не видел у нее такой открытой улыбки, такой радости в глазах. Ее подхватила волна общего энтузиазма, ей передалась энергия многоголосого зала.

— Тебя никогда не исключали из школы? — спросил он.

— Однажды пытались.

— Ты и там боролась за свободу?

— Всегда.

— Долой барьеры?

— Долой. Они угнетают.

— Кажется, ты вовремя вернулась в Англию.

Она засмеялась:

— О, да!

Джим набрал в грудь воздух и расправил плечи. Значит, все правильно. Через три минуты он кивнул друзьям и направился ближе к сцене.

Первыми на митинге выступали представители Конгресса от здравоохранения и образования. После них ведущая назвала его имя, представив одним из самых активных молодых театральных режиссеров.

Виола внимательно смотрела на сцену.

— «А лучшее в искусстве — перспектива», — начал Джим. — Я сейчас в очередной раз произношу эти слова Шекспира, не только потому, что в свое время они стали девизом моей жизни. Сегодня особенно я не вижу причины сомневаться в правоте этого утверждения и не разделять его. Искусство существует в перспективе. Перспектива — это движение. Перспективой мы называем будущее. Она символизирует надежду. Она появляется там, где нам есть откуда и куда смотреть, и уже не играет роли, хотим мы смотреть в перспективе назад или вперед, вниз или вверх, в прошлое или будущее, на окружающий мир или в самих себя.

Искусство создается для того, чтобы быть унаследованным, чтобы быть распространенным. Распространенным во все стороны света независимо от уровня дохода, принадлежности к социальному слою или степени образования тех, кто является его зрителем, слушателем, читателем.

Виола вслушивалась в каждое слово. Пожалуй, впервые за короткое время их знакомства он открывался ей с этой стороны. Он говорил быстрее, чем обычно, и был крайне сосредоточен. Зрелая, уверенная и строгая его мужественность стала особенно видна, точно ствол мощного дерева, когда неожиданный порыв ветра вдруг оголяет его, нарушая мягкую безмятежность его кудрявой кроны. Что-то новое, чего раньше Виола не замечала, открывалось в нем.

Джим говорил с миром о вопросах, его волновавших, о глубинном смысле своей работы и судьбы. Этого человека заботили не только успех и признание. «Знающий грамоте лев…», — подумала она о нем, вспомнив стихотворение И. Бродского.

— Я знаю, что такое — надежда на читателя, — продолжал он. Теряет ли читатель, лишаясь писателя? Теряет ли зритель, лишаясь билета в театр или на выставку? Да. Когда у перспективы, то есть у будущего, нет искусства — нет и самого искусства.

Громкие аплодисменты прервали его речь.

— Судьба сталкивает меня с очень талантливыми людьми в региональных театрах, работы которых мы видим из года в год на нашем фестивале «Метаморфозы». От их имени я говорю сейчас, поскольку именно для них крайне опасно запланированное сокращение субсидий и бюджетов. Столичные театры сильны. В сложившейся ситуации им проще выстоять и сохранить сборы. Поколения талантов были воспитаны в провинциальных театрах, получающих дотации. Напомню, что за последние три десятка лет из 187 номинантов на премию Британской академии 145 начинали свой путь именно в дотационных театрах. В них сегодня работают завтрашние лауреаты лучших премий мира. Это и есть наше будущее, которое теперь выглядит неутешительно в свете предстоящих сокращений финансирования. Я не понимаю, когда говорят, что представители творческих профессий стараются перехватить то, что положено, например, медицине. Мы не спасаем человеческие жизни. Мы развлекаем людей. Однако медицине давно известно, как болеющих, а тем более, выздоравливающих людей спасают светлые эмоции, добрые чувства, юмор и хорошее настроение. У человека нельзя отнимать право и возможность посмотреть хороший фильм или телепрограмму, прочитать книгу и, особенно, от души посмеяться. В человеческой природе заложена тяга к прекрасному, причем самому разнообразному. Поддерживать ее, а не разрушать — наша задача.

Виола впервые наблюдала, как он овладевал вниманием зала — уверенно и напористо. Он завоевывал, он наступал.

— Наша страна сегодня является мировым лидером по многим направлениям в искусстве. Именно это и все, что нам оставили наши предшественники в исторически обозримом прошлом, стало, по последним исследованиям, привлекающим фактором для восьмидесяти процентов туристов, приезжающих в Великобританию. Если начнут закрываться музеи, галереи и театры, мы рискуем потерять и это. Известно, что на один фунт, вложенный в сферу культуры, приходится два фунта отдачи. Располагая такими данными, государство рассчитывает, что предприниматели и благотворители смогут возместить любое сокращение финансирования. Это серьезное заблуждение. Меценаты, как известно, поддерживают искусство с давних времен. Однако наивно думать, что каждый состоятельный человек нетерпеливо ждет возможности распорядиться своими деньгами подобным образом. В завершение я хочу сказать: театр «Флори Филд» и, я надеюсь, что все коллеги и друзья помогут нам в этом, готов пригласить на наш летний фестиваль «Метаморфозы» камерные спектакли периферийных театров, которые придется закрыть на их собственных сценах в связи с предстоящими переменами. Театр — как Ноев ковче…