Флора Олломоуц - Серебряный меридиан

Первым о его появлении заговорил Джим. Однажды я сказала, что хочу постоянно жить в Эджерли-Холле.

— Ты заскучаешь. Дел, конечно, всегда хватает, но зимой здесь одиноко.

— И все же неплохо нам с тобой хоть на время забраться в нору.

— Нет.

— Почему?

— Потому что мы не успеем.

— Не понимаю?

— Очень скоро нас станет больше и нора не подойдет.

— Оптимист.

— Конечно.

— Джим, я знаю, почему мне хорошо с тобой. Не нужно искать ответы. Они есть у тебя.

Он чуть отстранил меня и заглянул в глаза.

— Знаешь, чего мне хочется? — спросил он и, поймав мой молчаливый вопрос, продолжил. — Родить детей, чтобы познакомить их с родителями и с тобой, подарить вам друг друга.

— Очень несовременно. И очень хорошая идея. Светлая мысль. «Так повтори себя в любимом сыне».

Через месяц я вновь убедилась в правоте Джима.

Сегодня мы с Уиллом едем домой на летние каникулы после его первого школьного года. Месяц назад Джим сменил меня на съемках нашего фильма. Я, в свою очередь, переняла у него эстафету подготовки летнего фестиваля и ждала окончания учебного года. Уилл прекрасно справился с началом школьной жизни. И еще лучше с этим справились мы с Джимом, вернее сказать, наше окрепшее за это время понимание и уверенность в сильных сторонах натуры сына. Принимая во внимание его характер, ни я, ни Джим не сомневались, что так оно и будет. Он с радостью, отметавшей скуку и тоску, погрузился в новый для него мир так увлеченно, что разлуки с привычной вольной жизнью, какую он вел до сих пор, перемещаясь вместе с нами из Лондона в Норфолк и обратно, просто не заметил. Он всегда уверен в хорошем, никогда не грустит, оставаясь один, понимает, что его уединение закончится, как только мы или кто-то из домашних окажется рядом. Он всегда находит себе игру и развлечение. А самое главное, он так увлекается происходящим с ним в данную минуту, что не замечает ничего другого. Иными словами, расставаясь с нами, он всегда уверен, что мы встретимся. Находчивый, с неуемной энергией, которой хватает на несколько дел сразу, с таким же хорошим аппетитом и любопытством, как у Джима, от меня он унаследовал потребность, пожалуй, порой излишнюю, докопаться до самой сути всего, что интересно, и поговорить об этом довольно обстоятельно. И еще он пересмешник — умеет неплохо и смешно подражать. Мне это нравится. Когда ждала его, я хотела, чтобы он стал сильным и приветливым, вдохновенным, пылким и благородным, каким когда-то, я знаю, был тот, чье имя он носит.

— А ты — Когтевран!

— Определенно.

Уилл хохотнул, он был доволен. Я подхватила его игру.

— А Маффин? — спросила я.

Было видно, как ему хотелось продолжить.

— Тоже Гриффиндор.

— Правильно.

Мне стало любопытно, как он, примерив на себя роль волшебной шляпы, распределит наших друзей и обитателей Эджерли-Холла по факультетам сказочной школы.

— А Форд?

— Пуффендуй.

Точно. Куда же еще можно направить нашего адвоката-меланхолика, как не в оплот верности и честности.

— Энн?

— Гриффиндор.

— А где учится Сью?

— В Гриффиндоре.

— А ты сам?

— В Гриффиндоре. Но я, как Гермиона. Я с маховиком времени учусь в Гриффиндоре и в Когтевране.

— И где тебе больше нравится?

— В Гри… нет, в Ког… нет, в… в…

Да, трудный выбор. Мы замолчали, глядя на дорогу, но наши мысли синхронно притормозили перед следующим ходом. Я проговорилась первой.

— Остается Слизерин.

— Лин… да.

Уилл никого не хотел обижать. Он уверен, что все замечательные. И только Линда всегда казалась ему носительницей пороков, щедро нафантазированных им. Правда, иногда интуиция его не обманывала. Мне было крайне любопытно, куда распределит Уилл-волшебная шляпа еще одного нашего знакомого.

— А Тим?

— Когтевран!

«Устами младенца…»

— Мам, давай в «что на что похоже». Моя очередь! А-а… Стекло в пятнах.

— Кожа в веснушках.

Уилл водил пальцем по стеклу машины, разглядывая мелкие следы дорожной пыли, засохших капель и разбившихся мошек.

— Идет! — одобрил он.

— Разметка на дороге.

— Заварной крем.

— Уилл…

— Йогурт.

— Ты снова проиграешь.

— А! Да! Нет! Не считается! Не считается!

Он громко засмеялся, закрыв лицо руками. У нас в этой игре было условие — предмет, который играющий называл для сравнения, мог быть съедобным, но не тот, с которым его сравнивали. Я не хотела, чтобы ассоциации Уилла сосредоточились только в кулинарной теме, а она — самая простая для поиска метафор и эпитетов.

— Мам, ну не считается.

Упираясь лбом мне в плечо, он старался забодать свое смущение.

— Остановимся перекусить? — спросила я.

— Ура! Можно пирог с бананом? И яблоко такое — полосатое, красно-желтое, сладкое.

Яблоко красно-желтое. Радостный плод жизни. Джим. Ветхозаветная история о любви жены к мужу: я прижимаюсь к его волосам, зажженным каштаново-рыжеватой мастью, чувствую его запах, вижу россыпь веснушек, заметных только самому близкому взгляду, точно штрихи солнца на том самом осеннем яблоке, впитавшем тепло, — зрелом, утоляющем голод и жажду. Полгода мы работаем над фильмом по его роману. На съемках бываем, сменяя друг друга. Даже рождественские каникулы провели в таком же режиме. На своей странице коротких сообщений он признавался:

«Ви сейчас на съемках фильма. А я сижу с ребенком и пишу книгу. Мы — нормальная, современная творческая семья».

«Творчество» не отпускает меня и по пути в деревню. Уилл не может остановиться даже после вкусной еды. Наши с ним игры, разговоры, его выдумки и вопросы стали для меня своего рода палитрой. Я попробовала писать для детей. Так появились «Китайские сказки», прототипами персонажей которых в соответствии с китайским гороскопом стали все мы — наши друзья и знакомые, актеры театра, жители Эджерли-Холла, родные. Каждый герой получил свою историю с приключениями и путешествиями. Одних драконов-одногодок набралось целое поселение — Джим, я, Мартин и трое из театра. В этих сказках поселился один на все истории персонаж, приключения которого стали бусинами, соединенными нитью этих замысловатых историй. Чернобурый мудрый и ловкий, хитрый и находчивый лисенок Сялокэ. Маг, обладающий всепроницающим зрением, всеслышащим слухом, даром распознавать суть вещей с первого взгляда.

Потом появились истории, героями которых стали геральдические животные и существа. В стране «Геральдике» жили Феникс и Лев, вещая Пантера, благородный Олень, звонкоголосый Стриж и остроглазый Сокол, потрясающий копьем. Мне показалось интересным рассказать детям, почему люди представляли их именно такими, почему они связывали с ними не только свою жизнь, но зачастую судьбу всего своего рода. Детям книжки понравились, это значит, что продолжение будет. Для меня самой такая работа — счастье.