Сергей Мавроди - Сын Люцифера

И ответил, захохотав, Люцифер Своему Сыну:

— Запретить?! Как можно Мне что-то запретить?

И спросил у Люцифера Его Сын, весьма удивленный:

— А разве Ты — тоже Сын Божий?

И ответил с горечью Люцифер:

— Да. «Был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа, между ними пришел и Сатана предстать пред Господа». Книга Иова, глава вторая, стих первый.

И настал двадцать пятый день.

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Кто хуже: трус или предатель?

И ответил, рассмеявшись, Люцифер Своему Сыну:

— Оба хуже.

— Слушай, мужик, шел бы ты отсюда, а? — терпение Годышева подходило к концу.

— Дело Ваше, Иван Данилович, — пожал плечами мужчина. — Но советую отнестись к моим словам серьезно. А то, как бы не пришлось потом локти кусать. Впрочем, повторяю, дело Ваше. Всего хорошего! — мужчина лучезарно улыбнулся на прощанье Годышеву, круто повернулся и бесследно исчез в толпе.

Годышев некоторое время смотрел ему вслед, потом в сердцах сплюнул и двинулся дальше.

Это, называется, сходил за хлебушком! — злобно пробормотал он. — Блядь, в кои-то веки решил!.. Прогулялся! И откуда только эти психи берутся? И ведь не к кому-нибудь он подошел, а именно ко мне! Твою мать!! Чем это я ему так, интересно, приглянулся? Рожа у меня, что ль, такая? Располагающая к дружескому общению? Козёл, блядь! Может, пьяный? — засомневался вдруг Годышев и даже шаг слегка замедлил. — Да нет, трезвый вроде… — всё же после некоторых колебаний решил он. — Не похож он на пьяного… Да и не пахло от него. Я бы почувствовал… Хотя, может, обдолбанный или обкуренный. Под дозой. Нарк о ша какой-нибудь, — Годышев в раздумье пожевал губами. — Да нет, на нарка вроде тоже не похож… — с сожалением вынужден был признать он. — Что я, нарков не видел? Он… он… — Годышев в затруднении остановился и задумчиво почесал голову. — Странный он какой-то… Хуй его знает. Что-то в нем не то… Глаза, что ли?.. Смотрит на тебя — не по себе становится… — Годышев еще раз сплюнул и витиевато выругался. — Да ладно, чего я об этом думаю!? Голову себе забиваю. Нашел о чем думать! Мало ли мудаков на свете! Пророк, блядь! Нострадамус долбаный! Да пошел он!!.. — Годышев сердито пнул ногой валявшийся на дороге камешек и пошел покупать хлеб.

Однако осадок от этого разговора у него остался. Да, остался. Он уж и хлеба купил, и домой вернулся, и пообедал, и с женой успел полаяться, а забыть разговора всё не мог. Да и взгляд его против воли то и дело устремлялся на часы. Как ни пытался Годышев с собой бороться и не смотреть — ничего у него не получалось.

Три часа уже!.. Четыре… Пять…

Да что я, тоже рехнулся, что ли, в конце-то концов! — пробовал урезонить он себя. — Заразился от этого психа?

Но всё было бесполезно. Мысленно Годышев опять, то и дело, возвращался к тому разговору. Постоянно прокручивал и прокручивал его в голове, снова и снова. И поделать с этим было ничего решительно невозможно.

Наконец около девяти вечера он не выдержал.

— Слушай, Лид!.. — принужденно улыбаясь и чувствуя себя полным идиотом, неуверенно начал он. Жена замерла, чуть повернула голову и вопросительно на него посмотрела. — Тут такое дело… — еще более неуверенно промямлил Годышев, не зная, с чего начать, и кляня себя за бесхарактерность. Чего он вообще весь этот дурацкий разговор затеял!? Но отступать теперь было уже поздно.

— Ну чего, чего?!.. — нетерпеливо прикрикнула на него жена. Она, судя по всему, еще не совсем остыла после недавнего скандала и потому разговаривала с мужем несколько отрывисто и довольно-таки раздраженно.

— Да… Тут такое дело… — глупо повторил Годышев.

— Это я уже слышала! — язвительно заметила его супруга. — Дальше-то что? Язык, что ль, проглотил? — дражайшая половина, похоже, решила, что ее благоверный собирается извиняться.

(Дура! — беззлобно выругался про себя Годышев. Себя он, впрочем, тоже чувствовал законченным болваном.)

— В общем, так! — окончательно решился Годышев и набрал побольше воздуха. — Иду я сегодня в булочную, и вдруг подходит ко мне мужик…

— Что-о!?.. — в недоумении воззрилась на него жена, ожидавшая, конечно же, чего-то, совсем другого.

— Ты не перебивай меня, а слушай! — сразу же взвился Годышев. Нервы у него были на пределе.

— А ты на меня не ори! — тоже повысила голос и жена и подбоченилась. — Тоже мне, командир нашелся! Вообще уже нормально говорить не можешь. Чуть что — сразу орать!

— Да!.. — начал было уже опять заводиться Годышев, но тут же опомнился. Взгляд его опять непроизвольно скользнул по часам. — Подожди, Лид! — примирительно сказал он и даже руки перед собой успокаивающе выставил ладонями вперед. — Подожди… Потом поругаемся…

— Я с тобой вообще не ругаюсь! — тотчас же бодро огрызнулась его дорогая супружница.

Годышев на секунду крепко сжал губы, но все же нашел в себе силы взять себя в руки и спокойно продолжить.

— Выслушай меня. Ну, я тебя прошу! Выслушай! Тем более, что речь о детях наших идет.

Жена мгновенно осеклась и настороженно на него уставилась.

— О детях? А что случилось? — недоверчиво поинтересовалась она.

— Ну, вот я пытаюсь тебе рассказать, а ты меня не слушаешь! — не удержался от маленькой шпильки Годышев и тут же проклял себя за эту свою ребяческую выходку.

Однако жена его, слава богу, никак на нее не отреагировала. Она молча смотрела на мужа и ждала продолжения. Дети — это серьезно! Причем тут дети? Зачем он вообще о них упомянул!? Ну, говори!?..

— Так вот, я и говорю!.. — кашлянул Годышев и, чуть помедлив, с усилием продолжил. — Подходит ко мне сегодня на улице незнакомый мужик и говорит:

Здравствуйте, Иван Данилович! — Ну, я, естественно, тоже ему говорю: здравствуйте, что, мол, надо?! — А он меня спрашивает: у Вас ведь двое детей, мальчик и девочка?.. Коля и Вера, кажется? — Ну, я, конечно, обалдел сначала, откуда он это знает? И меня как зовут, и про детей? А потом думаю: может, из школы или из садика? Или из ЖЭКа? Ну да, говорю, и дальше чего? Чего, мол, надо-то? — А дальше, говорит, у вас умрет один из них на следующей неделе!

Жена Годышева побледнела, охнула и грузно осела на стул.

— Да чушь всё это! — скривившись, как от зубной боли, преувеличенно-бодрым голосом заверил ее Годышев. — Обычный псих! Я вообще тебе не собирался рассказывать.

Жена ничего не отвечала и лишь смотрела на него широко открытыми глазами. Годышев помолчал, собираясь с мыслями.

— Ну, дальше-то чего!!?? — взорвалась наконец жена. — Чего ты молчишь, как пень?! Что он тебе еще сказал?! Говори толком!!