Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Практически все без исключения люди, попадающие в тюрьму — особенно впервые! — теряют в первые две недели своего пребывания там в среднем 10–15 килограмм!.. Да-да! — кивнул он, заметив недоверчивый взгляд Снегирева. — Именно так! Причем с питанием это никак не связано. Питаться как раз Вы можете как угодно. Чисто на нервной почве! — он испытующе посмотрел на внимательно слушающего его Снегирева. — Это абсолютно достоверно установленный факт. Причем общеизвестный. Даже странно, что Вы об этом ничего не слышали. Хотя, Вы говорите, у Вас знакомых таких никогда не было… — представитель сокрушенно вздохнул и скорбно покивал головой, будто сожалея горько о том, что ни сам Снегирев, ни кто-либо из его хороших знакомых не сидел никогда в тюрьме и не может, увы! таким образом, на собственном богатом тюремном опыте подтвердить несомненную правоту его, представителя, слов. — В общем, уж поверьте мне на слово! Худеют все! 10–15 килограмм — это минимум!

— А потом? — все еще недоверчиво спросил Снегирев.

— Что «потом»? — не понял представитель фирмы.

— Потом, наверное, также быстро опять набирают? — хмыкнул искушенный в этих делах Снегирев.

— Ничего подобного! — энергично замотал головой его собеседник. — Ничего подобного! Ничего никто не набирает! Так все на этом уровне обычно и стабилизируется.

— Ну, хорошо! — Снегирев задумчиво покусал нижнюю губу. — Допустим. Хотя, конечно… Но — допустим! Ну и что? Что с того? Я-то тут причем? Или Вы мне что, в тюрьму, что ли, сесть предлагаете? — нервно хохотнул он. — Специально, чтобы похудеть?

— Именно!!.. Именно! — представитель фирмы смотрел таким ясным, чистым и открытым взглядом, что Снегирев даже растерялся. — А почему бы и нет?! Ну, не по-настоящему, конечно!.. Не всерьез… — мужчина успокаивающе поднял вверх обе руки, видя, что Снегирев порывается что-то сказать. — Просто, чтобы похудеть. Наша фирма заключила договор с одной из тюрем, так что все будет очень естественно. Настоящая камера, настоящие зеки — ну, соответствующим образом подобранные, конечно, так что никаких проблем у Вас с ними не возникнет, это мы гарантируем!.. Но в остальном — полный антураж. Нары, параша… Ну, в общем, настоящая камера! Впечатлений получите массу! — представитель жизнерадостно заржал. — Будет потом, что вспомнить! Да и вообще, настоящий мужчина должен хоть раз побывать в тюрьме!.. Ну, и похудеете заодно. 10 килограмм я Вам гарантирую! А то и все 15. Ну, как? Согласны? Интересное предложение!?.. А? А я Вам что говорил!? Наше ноу-хау!

— И сколько это будет стоить? — криво усмехнувшись, медленно, с расстановкой поинтересовался Снегирев. — Это ваше ноу-хау?..

Второй только день!.. — с тоской думал Снегирев, ворочаясь на узкой и жесткой железной кровати. «Шконке», по-местному, по-тюремному, как он уже успел выяснить. — Это же сколько еще?.. Целых восемь дней! Даже восемь с половиной! Да я здесь с тоски подохну! На хуй я во всё это ввязался?! Во весь этот бред! В это, блядь, «ноу-хау».

То, что это бред, Снегирев понял почти сразу, в первый же день. Причем полный! Полный бред!! Полнейший! Одно дело всерьез сидеть, когда не знаешь, что с тобой завтра будет, и срок тебе реальный светит, лагерь и прочее — и совсем другое, в игры эти играть. Идиотские. С бездарными актерами, к тому же. С супервежливыми охранниками, не знающими очевидно, как себя в этой ситуации вести, и со специально подобранными заключенными — какими-то древними, замшелыми дедами, тихими и безобидными. Дуют себе целыми днями свой чай — и ничего им больше и не надо. Или телевизор смотрят. Караул!

Да у меня тут крыша с ними за эти десять дней поедет! — Снегирев раздраженно стукнул кулаком по шконке. — Тюрьма, блядь!.. Да не тюрьма это, а дом престарелых какой-то! А посещение туалета?! Звуки все эти из-за шторки? Кряхтенье и сопенье? Это вообще отдельная песня! Или он здесь по-другому как-то называется… Не туалет… «Дольняк». Ну, не важно! Дольняк, не дольняк — заебали меня уже все эти дольняки!! И вообще вся эта «тюрьма»! Домой хочу! — он дернулся и пребольно ударился коленом о стену.

К тому же бессмысленно все это! — все еще шипя, продолжал злобно думать Снегирев. — Хуй я здесь похудею! Я же знаю, что все это не всерьез. Какая у меня может быть «нервная почва»? Еще потолстею только, чего доброго, еще больше! Без движения. Лежишь тут круглые сутки напролет… Делать абсолютно нечего, — он снова завертелся на проклятой шконке, пытаясь принять хоть сколько-нибудь удобное положение. — Полежишь, полежишь, потом думаешь: а не поесть ли? И так целый день. Благо, жратвы — навалом. Полный холодильник. Чего хошь! Хошь тебе пирожные, хошь морожные!.. Деды на меня эти вообще как на какого-то бога смотрят. С небес им ниспосланного. Чуть ли не молятся. Да и охранники тоже косятся. Они и сами-то, небось, этого никогда не видели. Только на витрине супермаркета, разве что. Какая у них там зарплата!..

И мне еще тут какую-то баланду с понтом подают! «Обед»!.. «Обедать будете?» Тьфу, комедия! Сваливать, короче, надо. Время только здесь терять. Черт с ними, и с деньгами, пусть пропадают! Скажу, чтоб забирали меня отсюда. На хуй! Хорошего — понемножку!

Дверь камеры с лязгом распахнулась. «Проверка!» Снегирев с неохотой вылез из-под одеяла и, зевая, сел на шконке.

Заебало уже все это! Остопиздело! Игры эти тюремные. Где этот болван— представитель?! Сказал же вчера охранникам, чтобы срочно его вызвали! Чтобы передали: «насчет договора». Десять раз повторил! Ну, и где же он? Твою мать! Везде бардак! Лишний день, что ли, здесь теперь торчать придется? На шконке валяться. Чай с дедами пить.

— А тебе что, особое приглашение!?

Снегирев с удивлением поднял глаза. Рослый незнакомый охранник буквально нависал над ним, излучая злобу и раздражение. Деды, оказывается, уже как-то незаметно выскользнули из камеры. Испарились. Остался он один. И охранники. Все незнакомые, злые, агрессивные. Расхлюстанные какие-то. Снегиреву показалось даже, что они пьяные. По всей видимости, новая смена. И все они злобно глазели сейчас на него. Он их всех задерживал.

Снегирев почувствовал невольную робость.

Их что, не предупредили? — беспомощно подумал он.

— Ну, чего расселся!? Тебе говорят! — охранник грубо схватил его за плечо. Пальцы у охранника были железные.

— Как Вы смеете! — фальцетом закричал перепуганный Снегирев, дёргая плечом и пытаясь освободиться. — Вы с ума сошли! Я не заключенный! Я здесь по договору! С фирмой!.. С фирмой!.. — от волнения он никак не мог вспомнить название фирмы.

Охранники переглянулись.

— А-а!.. по договору!.. — зловеще протянул один, вероятно, старший. — Так это ты тот боров, который у нас худеет? — он рывком распахнул холодильник и заглянул внутрь. — Поня-ятно… Курорт себе здесь устроил!?.. Санаторий?.. Мы тут за гроши горбатимся, а ты, значит, жируешь?! Хозяин жизни!? Икру жрешь? Баб наших ебешь? («Каких баб!?» — пискнул совершенно ошалевший Снегирев.) Для людей тюрьма, а для тебя игра? Думаешь, за деньги все купит можно!? Похудение, значит?.. Ладно, ты у меня похудеешь!.. Я тебе устрою похудение!