Сергей Мавроди - Сын Люцифера

— Да, да! разумеется! — поспешно сказал Мальчин, вздрогнул и приготовился слушать. — Конечно.

— Так вот, — неторопливо заговорил врач. — В чем суть моей методики? Человек испытывает чувство вины, для которого нет никаких оснований, и начинает играть в сложные мыслительные игры, чтобы обвинить себя. Это чувство вины надо у него снять.

Начинаю я всегда с чисто логического хода: расспрашиваю о характере погибшего. Пока никто еще не сказал, что покойный был плохим: даже если у него были какие-то дефекты, как у всех, после смерти они забываются. Тогда я задаю следующий вопрос: где бы ни был сейчас этот человек, хочет ли он, чтобы вы страдали из-за него до самой смерти? Вопрос вызывает некоторое удивление. Ответ отрицательный.

Но дальше снова начинается навязчивое самобичевание: «Но я не должна была собирать для него одежду…» Вот как в случае с Вашей женой, — врач выразительно посмотрел на Мальчина. Тот напряженно слушал. –

Тогда человека надо научить расслабляться, после чего и начинается, собственно, работа по снятию вину, — врач рассеянно постучал ручкой о стол. –

Пациент должен представить себе, что он находится на скамье подсудимых. В зале присутствуют прокурор, адвокат, свидетели обвинения и защиты, а также присяжные. Свидетелями защиты могут быть не только реально существующие люди, но и воображаемые. В конце суда присяжные выносят оправдательный приговор: человек ни в чем не виноват и должен перестать себя мучить.

— Это Вы говорите, «ни в чем не виноват», или пациент себя оправдывает? — поинтересовался Мальчин.

— Эти слова говорю я. Есть психотерапия недирективная и директивная; так вот, эта работа очень директивная. Уже первый сеанс уменьшает чувство вины, второй и третий обычно его снимают. Тяжелый случай, когда чувство вины не снимается даже тремя сеансами, — врач опять выразительно посмотрел на Мальчина, — тогда человек сам должен сыграть роль прокурора, убедить присяжных, что подсудимый, то есть он — кровопийца хуже Дракулы. Как правило, это решает проблему.

— От противного? — понимающе кивнул Мальчин. Он внимательно следил за мыслью своего собеседника.

— Да, — подтвердил врач. — Он видит, насколько это абсурдно. Многие аргументы, которые во внутреннем диалоге с собой для него кажутся убедительными, теряют смысл: он понимает, что другие оценили бы его личность и поступки иначе, более мягко, положительно. Таким образом, самобичевание исчезает.

— Ну, хорошо, — Мальчин чуть пошевелился на своем стуле и поднял глаза на врача. — Я всё понял. Но я-то здесь причем? Зачем здесь мое участие?

— Ваша жена настаивает, чтобы роль присяжных на этом последнем сеансе сыграли Вы.

— Я? — совершенно искренне удивился Мальчин. — А почему я?

— Я не знаю, — пожал плечами врач.

— Но… — Мальчин быстро обдумывал эту новую ситуацию. — Но это же хорошо! Я-то уж точно ее оправдаю! Чего меня убеждать?!

— Да, я тоже так думаю, — с видимым сомнением сказал врач и задумчиво пожевал губами.

— Так в чем же дело? — вопросительно посмотрел на него Мальчин. — Что Вас, собственно, беспокоит?

— Меня беспокоит, Вячеслав Львович, то, что она слишком уж на этом настаивает! — врач слегка побарабанил пальцами по столу, испытующе глядя на ничего не понимающего Мальчина. — Только это.

— А на какие средства Вы купили ему билет и вообще оплатили всю поездку!?

Что-то в тоне жены, игравшей на сеансе своего собственного обвинителя, прокурора, заставило Мальчина насторожиться. До этого все шло как обычно. Все эти «аргументы»: «а зачем я собирала?.. а что было бы, если бы я не собирала?..» он слышал уже тысячу раз и знал их наизусть. Но этот, про деньги… Это было что-то новенькое.

— Разве не на деньги Вашего бывшего любовника, настоящего отца Вашего ребенка!?

(Что?!.. — Мальчин прикипел к своему стулу. Он не верил собственным ушам. Его словно обухом по голове ударили. — Что она такое несёт!? Это бред у нее такой?

Он беспомощно перевел взгляд на врача. Тот чуть заметно пожал плечами.)

— Разве не было у Вас до свадьбы любовника!? — продолжал безжалостно обличать сам себя прокурор. –

Разве не встретились Вы с ним случайно потом, через несколько лет, уже будучи повенчанной, будучи замужем!? Разве это был не его сын?! Разве не живет Ваш любовник сейчас за границей и не встречаетесь Вы с ним и до сих пор, когда он бывает в Москве?! Разве это не он дал Вам деньги на ту поездку!!?? — голос жены гремел уже на всю комнату. Она вскочила и с горящими глазами уставила указательный перст в пустоту. –

Именно поэтому-то и погиб твой сын!! Это тебе божья кара за твои грехи! Это тебя Бог покарал!!!

Лицо ее исказилось, она зашаталась на месте, рухнула обратно в кресло и разрыдалась.

— Суд удаляется на совещанье!.. Суд удаляется на совещанье!.. — поспешно зачастил врач, делая знаки Мальчину: говорите!.. говорите!.. — Сейчас присяжные объявят своё решение.

— Будь ты проклята!! — с ненавистью произнёс Мальчин и поднялся со стула. — Ты будешь гореть в аду!

Он отшвырнул стул и, не обращая внимание ни на ошеломленного врача, ни на бьющуюся в истерике жену, вышел из комнаты.

__________

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Мог ли тот мужчина простить ту женщину?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Нет. Смертный грех не прощается. Простить его — выше сил человеческих.

И настал пятьдесят третий день.

И сказал Люцифер Своему Сыну:

— Сегодня мы продолжим вчерашний урок.

— Ты понимаешь, что это значит?! — Полищук свирепо смотрел на перепуганную жену. — Я тебе русским языком объясняю: дело завели! Уголовное. Значит, будут сейчас весь банк трясти, всех клиентов проверять. Чего тут непонятного-то? Поэтому я тебя и спрашиваю: откуда ты его знаешь? Как ты с ним вообще познакомилась?! Мне нужно все подробности знать, чтобы решить, что в этой ситуации делать! Потому что его сейчас спросят, и он всё расскажет, во всех подробностях. Выйдут на тебя, а через тебя — на меня! Это что, неясно? — Полищук перевёл дыхание.

Жена молчала. Видно было, что она совершенно растеряна.

— Ну? — нетерпеливо спросил Полищук. — Так чт о он может рассказать?

— Ничего! — поспешно заговорила жена. — Он вообще ничего не знает!

— Как ты ему деньги переводила?

— Просто наличными передала в кабинете.

— И он что, вот просто так взял, и всё?

— Да. И дал мне листочек с номером моего счёта.

— Он знает, кто ты? Что ты моя жена?

— Да… — с убитым видом подтвердила жена.

— А чего ж ты говоришь, что он ничего не знает? — Полищук медленно выпустил из лёгких воздух, пытаясь успокоиться. Дура-баба! — Зачем ты ему вообще это сказала?