Сергей Мавроди - Сын Люцифера

— Тебя представляю… как ты сегодня!.. — задыхаясь, необдуманно признался ещё не пришедший в себя Коротков. — Меня это почему-то так заводит!..

— Ах ты, сволочь!! — Полина вскочила с кровати и начала быстро одеваться. — Извращенец проклятый!! То-то я смотрю!..

— Ты чего, Поль? — оторопело уставился на неё ничего не понимающий Коротков. — Что с тобой?

— Я тебе не кукла!!! — закричала Полина, прекратив на секунду одеваться.

— Какая ещё "кукла"? — окончательно растерялся Коротков.

— Такая! Ты кончаешь, значит, когда представляешь, как меня трахают?! Грязь какая!!

— Да почему грязь!?

— Да потому!! Я для тебя уже вообще не женщина, а просто объект какой-то! Да? Для твоей грязной похоти. Гадость какая! Как будто за мной в бане женской подглядывают и дрочат на меня!

— А что, есть и такие? — жадно спросил Коротков.

— Да полно! Больные люди.

— И что они? Смотрят на женщин и мастурбируют? — Коротков даже на кровати привстал. Он почувствовал, что этот разговор его возбуждает.

— Слушай! — Полина смотрела на мужа с какой-то жалостью, смешанной с брезгливостью. — Да ты действительно больной человек. Тебе лечиться надо!

Она схватила свою сумочку и бросилась к двери.

— Поль! — негромко в спину окликнул её Коротков.

Полина уже держалась одной рукой за ручку. Она остановилась, замерла, помедлила немного, но потом всё же с досадой обернулась.

— Ну? Что тебе?

— Заведи себе любовника и трахайся с ним у меня на глазах. А я тебе буду по 100 долларов за это платить. Каждый раз. А ещё лучше двух. Тогда по 200.

— Ну, ты и мразь!.. — Полина разглядывала мужа как какое-то огромное отвратительное насекомое. — Ну, и дрянь!..

— 200! — хладнокровно сказал Коротков. — 200 и 400.

Полина набрала воздух, собираясь что-то сказать.

— 500 и 1000! Или даже полторы, если их трое будет.

В лице у Полины что-то дрогнуло.

— Откуда у тебя такие деньги? — недоверчиво поинтересовалась она.

— Деньги у меня будут! — безмятежно заверил её Коротков. — Это уже моя проблема.

— 500 долларов? Оплата вперёд! — Полина всё ещё с сомнением смотрела на мужа.

— Да пожалуйста! — пожал плечами тот. — А если двое — так тыща! А трое — так вообще полторы! Какая тебе в конце концов разница? Ты же всё равно мне женой останешься. А я тебе всё прощаю. Заранее.

— Хм!.. — хмыкнула благоверная Короткова, исподлобья с интересом на него поглядывая. — Любопытное предложение… Я подумаю.

— Подумай, подумай! А чего ты теряешь? Развестись-то всегда успеешь. А так — и при муже, и при деньгах, и при всем своем удовольствии! Чем плохо?

— Да-а… — с ещё большим интересом протянула Полина, что-то быстро про себя прикидывая. — Интере-есно!..

— Ладно, "интересно"!.. Раздевайся давай да спать ложись! — похлопал рукой по кровати Коротков. — Хватит дурью маяться. Куда ты на ночь глядя собралась?

— А лесбийская любовь тебя не интересует?

Полина всё ещё стояла у двери. Коротков так и не понял, шутит она или говорит всерьёз.

— Там видно будет! — бодро сказал он. — Если только не слишком дорого. Боюсь, что лесбиянство, равно как и зоофилия, мне пока не по карману.

— Что такое "зоофилия"?

— Секс с животными. С кошечкой или с собачкой.

— Ты с ума сошёл! — игриво заметила жена, начиная раздеваться.

— А если больше трёх? — Полина лежала на кровати, опершись на локоть, и смотрела на мужа. — Скажем, 4 или 5? Или на камеру ты будешь снимать?

— Слушай, у меня и так уже денег нет! На тебя просто не напасёшься!

— Ну, можно со скидкой. Ты подумай!

— Ладно, подумаю, — сердито буркнул Коротков и отвернулся.

— Я тебя люблю, милый! — томно проворковала жена и нежно поцеловала мужа в спину. — Какой у нас с тобой прочный брак!.. Наверное, самый прочный на свете!

— Да уж!.. — протяжно зевнул Коротков. — Самый!.. Ладно, я тебя тоже люблю, — невнятно пробормотал он через секунду, уже засыпая. — Спи!!

__________

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Счастливы ли теперь тот мужчина и та женщина? В ТАКОМ браке?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— По крайней мере, теперь они гораздо счастливее, чем прежде. Только брак ли это?

И спросил, помолчав, у Люцифера Его Сын:

— Почему люди всё-таки так боятся свободы?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Потому что свобода — это одиночество.

И настал пятьдесят пятый день.

И сказал Люцифер:

— Никогда не верь до конца женщине и не воспринимай её всерьёз. Женщина — это всего лишь любопытство плюс легкомыслие.

Ну, и скукотища! — Жанна зевнула и потянулась. — И ещё целую неделю здесь торчать… Да я с ума сойду!

Солнце уже палило вовсю. Время явно шло к двенадцати.

Погода, вроде, хорошая… — Жанна мельком взглянула в окно и опять зевнула. — Ну что, вставать, что ли? Или уж ещё чуток поваляться?.. — она лениво размышляла, всё так же лёжа в постели и не двигаясь. Вставать не хотелось. — Нет, надо вставать! — через некоторое время со вздохом всё же решила она. — Пойду хоть позагораю.

Она ещё немного помедлила, нежась на чистых, пахнущих свежестью простынях в своей уютной, тёпленькой, нагретой за ночь постельке, потом нехотя отбросила тонкое одеяло и села на край кровати. Посидела с полминуты, затем наконец встала и начала медленно одеваться.

Снизу донеслось какое-то металлическое позвякиванье. Жанна замерла и прислушалась. Звук повторился.

Макс там чего-то возится, — сообразила Жанна, инстинктивно оправляя платье и косясь в зеркало.

Максим, четырнадцатилетний сын хозяина, длинный и нескладный, тощий юнец — акселерат, неразговорчивый и угрюмый, жил вместе с Жанной на даче. Жанна первое время ужасно на него злилась и никак не могла понять, чего он всё время дома торчит, день-деньской! — один, летом, на даче!.. не ходит ни к кому… сидит как сыч! Ну, она-то ладно, у неё просто получилось всё так по-дурацки: в квартире ремонт, у мужа отпуск только через неделю начнётся… — деваться, словом, некуда! приходится просто эту неделю здесь в тоске маяться! невезуха, короче! — но он-то?!.. молодой парень… Заняться, что ль, нечем? Взял бы подружек, приятелей!.. Оттянулся… А то прямо не выйдешь лишний раз! Чуть что, одеваться всё время надо! Кошмар прямо какой-то!

Не могла, пока однажды не заметила случайно в окне его перекошенное от волнения лицо, выглядывающее из-за занавески, в то время как сама она лежала в купальнике с книжкой на надувном матрасике и загорала.

С этого момента ей всё стало ясно, и она постоянно стала ловить на себе жадные взгляды подростка, замечать его буквально повсюду. В самых неожиданных местах. Затаившегося с биноклем на чердаке, прячущегося в кустах, за забором и пр. и пр.