Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Ни хуя себе!.. Нет, ну ни хуя себе!

Это было похоже на чудо. Да это и было по сути самое настоящее чудо! Борковский смотрел на торчащие повсюду вокруг него какие-то острые железки… валявшиеся везде осколки стекла… куски какой-то пластмассы… Машина разбилась просто всмятку. Вдребезги! В хлам. На списание. А у него — ни царапины. Невероятно!

А ведь стоило вон той железке изогнуться чуть-чуть под другим углом… Или вот этой…

Борковский почувствовал, что его начинает колотить нервная дрожь. Он начинал потихоньку осознавать только что происшедшее.

Да! Если бы вон тот штырь… буквально на пару сантиметров!.. Всё! Покойник. Или вот эта острая штука… Чёрт!!

Он трясущимися руками потянулся было по привычке к бардачку за сигаретами, но обнаружил, что никакого бардачка нет. Вообще ничего нет! Только он и бесформенная груда металла.

— Да-а!.. — инспектор присвистнул, глядя на машину и даже головой покачал — И что? Ни царапины? — он скользнул взглядом по стоявшему рядом с ним Борковскому и снова удивлённо покачал головой. — Да, мужик! Повезло тебе. Ты просто в рубашке родился!

Это что, всё? — со странным, болезненным недоумением думал Борковский, глядя на заполнявшего какие-то свои бумаги ГИБДД-эшника. — «Повезло тебе!.. Ты просто в рубашке родился!..» — и всё?! Чудо произошло!! Я остался жить, хотя должен был умереть! Или остаться на всю жизнь инвалидом.

Целый мой мир, целая вселенная не погибли! Они сохранились!

И пара вялых реплик и беглый удивлённый взгляд — это всё, чего они заслуживают? Невероятно!

Если бы я лежал сейчас весь переломанный на носилках — он бы точно так же заполнял бы свои бумаги. И так же точно ничему бы не удивлялся. Для меня бы мир рухнул!! жизнь перевернулась! всё другим стало!! — а он всё так же равнодушно делал бы свою работу. Невероятно!

В этом есть что-то противоестественное. Непостижимое. Что-то, не поддающее осмыслению.

— Алло!

— Алло, привет!

— Как дела?

— Да нормально. А у тебя?

— Представляешь, на машине разбился!

— Как «разбился»?!

— Да так. В столб врезался на полной скорости. Щенок под колёса бросился.

— Ни хуя себе! И чего?

— Ничего! Машина на списание!

— А-а-хуеть!.. А сам-то как?

— Представляешь, ни царапины. Вообще ничего! ГИБДД-эшник приехал, глазам своим не поверил! Ну ты, мужик, говорит, прямо в рубашке родился! А прикинь, мог бы вообще погибнуть. Или поломать себе всё. Лежал бы сейчас в реанимации. Просто бог спас.

— Да-а… Ну, и чего ты собираешься делать?

— В смысле?

— Ну, тачку новую брать будешь?..

Всё!? — ошеломлённо думал через пару минут Борковский, с недоумением глядя на трубку, которую он держал в своей руке и словно никак не решался положить. — Это всё? Пара дежурных реплик — и сразу же о другом. О новой тачке.

Мы же знаем друг друга с детства! Я его другом своим считаю. Ему что, всё равно?..

Да нет, даже не так!.. — он мучительно пытался ухватить за кончик какую-то важную мысль, которая от него упорно ускользала. — Не ему! Всем вокруг. Всему миру! Людям, животным, птицам… Вещам, предметам… Всем!

Я вылез целым и невредимым из разбитой машины, а солнце всё так же светило, ветер дул, птички щебетали. Словно ничего и не произошло. Ангелы не спустились с небес, не поздравили меня с чудесным спасением и не пропели мне осанну.

Если бы я умирал в ней, в этой машине, истекая кровью и захлёбываясь от боли — всё было бы точно так же. Солнце, ветер, птички… Ад бы не разверзся, демоны бы не хохотали и не потирали злорадно руки.

Полное равнодушие! Есть я, нет меня…

Нет, всё не то!.. — он беспомощно посмотрел по сторонам, потом вспомнил о забытой трубке, которую всё ещё держал в руке, и аккуратно положил её. — Невозможность передать никому свои чувства!.. А ещё говорят о телепатии!.. Какая там телепатия! Это милость Господня, что её не существует. Иначе мир захлестнула бы волна боли и страданий!

Борковскому вдруг вспомнилось, как у них на этаже — много лет назад, он тогда ещё пацаном был! — увозили умирать бабку из соседней квартиры. Милая такая была старушка, добрая, разговорчивая, симпатичная. Давным-давно, с незапамятных времён у них на площадке жила. И вот с ней что-то случилось. Приехала скорая, два равнодушных санитара выволакивали, тихонько матерясь, никак не желавшие пролезать в узкую дверь носилки. А он с приятелем стоял и всё это наблюдал. Так просто, от скуки.

— Прощайте, сыночки! Я ведь больше не вернусь сюда никогда! — сказала бабка и заплакала.

— Ну что Вы, Марь Ивановна, всё будет нормально! — бодро заверили её улыбающиеся, весёлые, жизнерадостные юноши, повернулись и пошли по своим делам.

Бабка больше не вернулась. Никогда.

Борковскому вдруг страстно захотелось вернуть, повторить всё! повернуть время вспять! Опять оказаться там, в прошлом, в тот момент, на той самой лестничной площадке! Хотя бы на минутку! Сейчас бы он повёл себя по-другому. Как? Он и сам не знал как. Но по-другому. Обязательно по-другому! Обязательно!!

— Ты чего такой хмурый? — раздеваясь, поинтересовалась жена.

— Да машину разбил, — хмуро буркнул Борковский, отворачиваясь.

— Как «разбил»!? — застыла поражённая жена. — Совсем?

— Совсем, — подтвердил Борковский.

— Ты пострадал? — жена испуганно разглядывала стоявшего перед ней мужа.

— Нет. Представляешь, это просто чудо какое-то самое настоящее! Как будто Бог спас! Даже ГИБДД-эшник удивился. Ты, мужик, говорит, прямо в рубашке родился!.. — начал было, захлёбываясь и торопясь, рассказывать Борковский.

— Да-а… — рассеяно перебила его жена. Она уже успокоилась и теперь, хмурясь, озабоченно о чём-то думала. — И что теперь?

— В смысле? — осекшись на полуслове, уставился на неё муж.

— Ну, страховка, я имею в виду. Насчёт страховки ты уже всё выяснил? Как её выплачивают?.. Когда?.. Какие документы для этого нужны?.. Выяснил?

__________

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Неужели мир так жесток?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Мир не жесток. Он всего лишь бесстрастен. А бесстрастие — это равнодушие.

И настал шестьдесят первый день.

И сказал Люцифер:

— Нет палки, которую нельзя было бы сломать; и нет металла, который нельзя было бы расплавить.

Здравствуйте!

Лекция, которую я Вам сегодня прочту, будет посвящена вопросам человеческой личности, человеческого характера. Этой проблемой вот уже почти три тысячи лет занимаются целые армии философов, психологов, социологов и пр. и пр., а между тем она и сегодня так же далека от разрешения, как и тысячу лет назад. "Чужая душа — потёмки". Эта поговорка так же точно актуальна и для современного человека, как и для его прабабушек и прадедушек. Вот, по сути, безрадостный итог всех этих сотен и сотен лет кропотливых исследований и тщательных изысканий.