Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Доплаты, кстати, мальчик-то попросил! За вредность. Что я его сразу про тебя не предупредил. Страшная, говорит, ты уж очень! Да и не первой свежести. Если бы не "Виагра"!..

Ладно, короче, надоела мне вся эта болтовня! Жду через полчаса… Да плевать мне на тебя!! Соврёшь рогалику своему что-нибудь. Не впервой! Всё!! Алл е ! Или как там сучкам дрессированным командуют? Таким, как ты? Не знаешь? Учи! Вперёд, короче! Жду. Можешь не подмываться. Здесь подмоешься!

Кунин швырнул трубку и, весь дрожа от переживаемого им сейчас наслаждения, откинулся в кресле.

Класс!! Вот это класс! Собственно, и секса-то никакого даже не надо! Я её уже только что отымел!

— Да, дорогая!.. — мечтательно произнёс он, постепенно успокаиваясь. — Ты ещё не знаешь своего бывшего муженька!.. У нас с тобой ещё всё впереди!.. Ты и представить себе не можешь, что тебя ждёт!

Кунин аккуратно сложил все кассеты в ящик стола, запер его, спрятал ключ и пошёл на кухню заваривать себе кофе.

Внутри его всё пело. Меланхолия его действительно бесследно исчезла. Как ни бывало! Директор агентства оказался прав. Жизнь снова была прекрасна и удивительна!

__________

И сказал с презрением Сын Люцифера:

— Такой мужчина заслуживает того, чтобы его предали!

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Предательство не имеет никаких оправданий.

И настал шестьдесят третий день.

И сказал Люцифер:

— Люди безжалостны и жестоки. И они не умеют прощать.

Ну что, — Бархатов в сотый раз перечитал договор, — чёрным по белому написано. "7 июля". 7 июля завтра.

Он снова вспомнил подробности своего визита в это проклятое агентство.

"Да мы!.. Да Вы что!.. Да две недели — это крайний срок!.." Впрочем, две недели ещё не прошли. Завтра — последний день. Чёрт бы их побрал, с этими их обещаниями! И я, как дурак, повёлся! Поверил, что и правда!..

Бархатов до боли сжал кулаки.

Волшебники, мать их! Врачеватели хреновы! Человеческих душ. Ну, вот он я! Врачуйте! Пользуйте. Чёрт!! Чёрт, чёрт, чёрт!

Ему за эти две недели стало только хуже. Хотя до этого, казалось, что хуже уже некуда. Оказывается, есть куда. В него заронили надежду. И он просто не знал теперь, что будет делать, если завтра вдруг… Да нет, лучше об этом и не думать. Это будет настолько ужасно!.. Прямо хоть в петлю!

Он живо представил себе, как он завтра звонит, а ему вежливенько так сообщают: "Извините, но мы Вам помочь не можем". Или что-нибудь в этом роде. "А деньги мы Вам вернём, не переживайте!"

Да уж, за что-за что, а уж за деньги-то, он переживать тогда точно не будет. Поскольку они ему, по-видимому больше вообще никогда не понадобятся! Он просто повесится тогда от отчаяния!! Или из окна выпрыгнет!

Бархатов опять ярко, в красках вообразил себе, как она сейчас!.. как эта сука!.. тварь эта!! с этим своим хахалем!.. и заскрежетал зубами от непереносимого унижения и бессильной ярости. Вот странное дело! Он вроде и не любил уже особенно свою жену, в постели у них последнее время не всё ладилось, но стоило ей уйти, бросить его — и всё словно перевернулось. Она вдруг снова стала для него самой желанной и привлекательной женщиной на свете. Он бы ну всё, наверное, отдал, лишь бы только она вернулась! Лишь бы избавиться от этого чудовищного, гнетущего чувства собственной никчёмности и неполноценности. Может, он и сам бы её потом через неделю прогнал, когда бы она ему опять надоела. Но пусть бы сейчас она вернулась!..

И мысль, что это совершенно нереально и невозможно, сводила его с ума, доводила буквально до исступления. Сознавать, что он ей теперь абсолютно не нужен, у неё теперь своя собственная жизнь, и она там, судя по всему, вполне довольна и счастлива, была совершенно невыносима.

"Всё бы он отдал"! — Бархатов вскочил и в бешенстве отшвырнул в сторону ни в чём не повинное кресло. — Ничтожество!! Урод! Да кому ты нужен!! Кому оно нужно, это твоё и "всё"!!?

— Да, здравствуйте… Это Бархатов говорит, насчёт договора… Что?.. Можно подъезжать!?.. Конечно!! Когда?.. Да когда хотите, хоть сейчас!.. Да, да, через час буду! Даже через сорок пять минут!.. А… обед… А когда тогда?.. В два?.. Ну, хорошо, в два. Конечно, обязательно… Да нет, что Вы, не опоздаю. Ровно в два!.. Ну всё… До встречи.

Обед у них, видите ли!.. — сам даже вряд ли понимая толком, что он говорит, горячечно бормотал Бархатов, быстро качаясь в кресле и чувствуя, как неистово колотился у него сердце. — Тут у человека вопрос жизни и смерти, можно сказать!.. Ч-чёрт! "Приезжайте!"! При-езжайте!.. Приез-жайте!.. При-ез-жайте!.. При-ез-жай-те! — он с наслаждением перекатывал это слово во рту и словно пробовал его на вкус. — Неужели?!.. Неужели действительно что-то получилось! Интере-есно… Что же?

Бархатов и сам не знал, что он ждёт, но ожидание было очень волнующим и острым. Мысль, что он сейчас узнает что-то новое о своей жене (он даже в мыслях не называл её пока бывшей), о её нынешней жизни, о хахале её об этом — да наверняка! это же детективное агентство! наверняка они что-то разнюхали! — просто обжигала!! Бархатов, правда, так до сих пор и не понимал, что это ему даст и как поможет, но предпочитал пока об этом не думать. Там видно будет! Пока он думал и мечтал только об одном. Как бы утолить своё распалённое, взбудораженное донельзя, до крайних пределов любопытство. Жажда узнать наконец о своей жене и о её новом мужчине хоть что-то конкретное была уже попросту нестерпима.

Господи! Целых два часа ещё ждать! Целых два часа!!

— Здравствуйте, Анатолий Владимирович! — знакомый уже Бархатову по прошлому посещению директор агентства, приятный, изящный мужчина лет сорока, привстал, протягивая Бархатову руку. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Бархатов, дрожа, сел. Он был весь как на иголках.

— В общем, так!.. — директор агентства порылся в столе, достал оттуда какой-то свёрток и показал его Бархатову. — Это видеокассета. Юноша, который на ней снят, это наш сотрудник. То, что Вы увидите, подействует на Вас гораздо лучше любого психотерапевта. И все Ваши проблемы сразу как рукой снимет! Уж поверьте мне на слово, я знаю, что говорю.

Мужчину напрягает всегда, когда у его женщины появляется новый хозяин. Поскольку такое явное предпочтение всегда оскорбительно и заставляет его усомниться в себе самом. В своих мужских достоинствах. А когда хозяев много… это всё равно, что их вообще нет. Они как многочисленные диадохи, наследники империи Александра Македонского, которые все вместе, сообща не смогли удержать то, чем когда-то владел он один… — собеседник Бархатова оборвал сам себя на полуслове и поморщился. — Извините, я сегодня не спал почти, вот и несу всякую чушь… Да… возьмите, — он протянул свёрток Бархатову. –