Сергей Мавроди - Сын Люцифера

— Ну вот и всё, — Веничка, сидя на корточках, гладил Нину по волосам и разговаривал с ней, словно с живой. — Видишь, как у нас всё с тобой повернулось?.. Да-а… Ты прости меня, ладно? Ты же всё понимала всегда. Ещё лучше, чем я. Это я дурак. Дураком был, дураком и остался. Но я любил тебя. Любил! Больше всего на свете. Больше себя. Да-а… Как только может любить женщину мужчина.

Он поискал глазами нож. Протянул руку и взял его.

Куда, в сердце?.. Нет, только не в сердце! — грустно усмехнулся он. Губы его прыгали. — Сердце у меня каменное. Ещё нож сломаю.

Веничка нащупал на шее пульсирующую жилку и аккуратно приставил к ней остриё ножа.

— Вот так! — он опять посмотрел на лежащее на земле тело своей бывшей возлюбленной. — Помолись там за меня в раю, счастье моё. Тебя Бог услышит. Как там у Шекспира? "Мои грехи в своих святых молитвах, Офелия, о нимфа, помяни". Помяни. Пожалуйста.

Веничка глубоко вздохнул, задержал дыхание и резко и изо всех сил надавил руками на рукоятку. Перед глазами его всё завертелось, выплыло и исчезло смеющееся лицо Нины. Потом всё погасло. Навсегда.

__________

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Могло ли у того человека всё сложиться по-другому?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Да. Он мог быть счастлив.

И настал шестьдесят девятый день.

И сказал Люцифер:

— Сегодня мы продолжим вчерашний урок. О путях к счастью.

Лямин угрюмо смотрел в окно. Что за погода! Холод… с неба какая-то мерзость мелкая сыпется… «Мерзость»… «изморось"… Почти и звучит-то одинаково! Синонимы, блядь! Триппер просто какой-то!..

Он последний раз с отвращением посмотрел на улицу и пошёл заваривать кофе.

В такую погоду вешаться хорошо! — неожиданно пришло ему в голову. — Чехов, кажется, что-то подобное писал, в какой-то своей пьесе… Что у меня за мысли!.. — с тоской подумал Лямин, включая чайник. — Это на меня погода так действует! Напиться, что ли? С горя.

— С горя? А какое у тебя горе-то? — внезапно услышал он чей-то совершенно отчётливый, насмешливый голос.

Лямин вздрогнул и обернулся. Естественно, никого! Да и кто тут может быть, если он один в квартире?

— Что со мной? — криво усмехнулся Лямин и поискал глазами сигареты. — Голос_А_ уже слышать начал!..

Руки дрожали. Лямин наконец закурил и несколько раз глубоко затянулся, постепенно успокаиваясь.

— Вот чёрт! — он покачал головой и щелчком стряхнул пепел. — Нервы, Вячеслав Гонбаевич, нервы…

— Гонбаевич?!.. Ну, и отчество же у тебя! Удмуртское, что ль?

Лямин уронил сигарету, подскочил и принялся в страхе озираться.

— Да не озирайся ты, не озирайся!.. Всё равно никого не удивишь! Я у тебя внутри. В голове. Внутренний, так сказать, голос. Хе-хе!

Лямин замер и стал в ужасе прислушиваться к себе. К своим внутренним ощущениям. Он чувствовал себя так, словно в одежду ему заполз только что какой-то ядовитый клоп или паук, который может в любой момент укусить. И ты теперь судорожно-брезгливыми движениями торопливо ощупываешь себя всего, пытаясь поскорее найти его, это проклятое насекомое, и в то же время содрогаясь от отвращения при мысли, что можешь в любой момент пальцами на него наткнуться.

Ничего!

— А что ты надеялся обнаружить?

Лямин почувствовал мгновенно выступившую на лбу испарину и липкую, обессиливающую слабость и дурноту. Сомнений не было! Голос действительно звучал внутри его. В голове.

— Господи! Я сошёл с ума! И меня теперь посадят непременно в сумасшедший дом! — эта простая мысль была настолько кошмарна и в то же время до такой степени безусловно-очевидна, что Лямин чуть не визжал от тут же захлестнувшего его панического, чисто животного страха.

— Нет, нет, нет! — мысленно закричал он. — Нет!! Я не хочу!

— Чего ты не хочешь? — издевательски уточнил голос.

— Заткнись!!! Заткнись! Сгинь!! Исчезни! Оставь меня в покое!! Тебя нет!

— Ладно, уважаемый Вячеслав Гонбаевич, хватит орать! И устраивать истерики. Успокойся. С ума ты не сошёл. Я это не ты. Не твоё «я». Не подсознание и прочее. Я — совершенно постороннее существо. Чтобы сэкономить время и не тратить его на всякие бессмысленные ахи-охи — подойди-ка лучше к холодильнику и возьми газету. Которая на нём лежит.

— Что? — ошеломленно спросил Лямин.

— Я говорю: подойди к холодильнику и возьми газету, — терпеливо повторил голос. — Чего тут непонятного-то?

Лямин как во сне встал и подошёл.

— Раскрой её на второй странице. Статья в левом верхнем углу будет называться «Заколдованный мир». В ней ровно 67 строк. Пересчитай и убедись.

Лямин послушно раскрыл, нашёл, пересчитал и убедился. Действительно, ровно 67 строк. Статья «Заколдованный мир». На второй странице, в левом верхнем углу. Всё точно.

— Ну что, убедился? — поинтересовался голос. — Газету ты ещё не читал, про статью знать не мог, а уж про число строк в ней — и тем более. Всё ясно?

— Чего ясно? — тупо переспросил Лямин.

— Ты что, дебил? — с лёгким раздражением осведомился голос. — Я спрашиваю: убедился, что я это не ты?

— Что я это не ты? — чисто механически снова спросил Лямин. Он пребывал в самом настоящем шоке.

— Ну точно, дебил! — задумчиво констатировал голос. — Объясняю ещё раз. Для непонятливых. Ты не сошёл с ума. Я это не ты. Не часть тебя. Я — совершенно независимое существо. Ну, понял наконец?

— Ты — совершенно независимое существо, — как эхо повторил вслед за ним Лямин. — А кто ты? — помолчав, поинтересовался он.

— Ну, наконец-то! — голос удовлетворённо хмыкнул. — Наконец-то я слышу речь не мальчика, но мужа. Какие-то осмысленные вопросы. Кто я — не важно. Это не имеет значения. Прими просто как факт, что я буду теперь всегда вместе с тобой. У тебя в голове.

— Как это «всегда»? — Лямин постепенно приходил в себя. — Что значит: всегда?!

Он вдруг представил себе, что он занимается любовью с женщиной, и кто-то посторонний наблюдает за всем этим со стороны и комментирует и даёт советы. Или, скажем, что он идёт в туалет…

— Ничего, привыкнешь! — цинично усмехнулся голос. Он, похоже, читал его мысли. Вернее, слышал. — Переживёшь. Это всё чепуха.

— А что не чепуха? — раздражённо пробормотал Лямин. — Подожди, подожди! — тут же спохватился он. — Я всё же не могу поверить!.. Ты… ты… Я точно с ума не сошёл?

— Точно, точно!.. — ворчливо буркнул голос. — Не сошёл. Успокойся. Ты же видел газету. Или хочешь ещё какую-нибудь проверку?

— Э-э… Да нет, пожалуй, — первый шок у Лямина прошёл, но он по-прежнему чувствовал себя совершенно растерянным и не знал как, собственно, ему теперь себя вести. — Я… тебе верю.