Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Что ж, — мрачно усмехнулся Паутов, трогаясь с места, — тем хуже для всех!

До конца дня случилось, правда, несколько мелких стычек с какими-то местными чудовищами: то ли драконами, то ли огромными летающими пиявками; но в целом всё прошло спокойно. По всей видимости, это было нечто вроде самого первого, начального уровня игры, который практически все без исключения игроки обычно преодолевают без особого труда. Разминочка, так скачать. Перед решающими сражениями. Которые, несомненно, им ещё предстоят.

Пиявки-драконы были медлительны, неповоротливы и легко уязвимы — их можно было свободно сбивать даже стрелами. Словом, проблем никаких с ними не возникло.

Зато Паутов имел прекрасную возможность впервые посмотреть своих соратников в деле. И остался доволен. Все действовали замечательно. Как единое целое. Каждый знал своё место, все понимали друг друга с полуслова. Полина и Алла дрались наравне с мужчинами. Да нет, даже лучше! На порядок лучше. Они были вообще великолепны и несравненны. Обе! Приказы Паутова выполнялись беспрекословно. Всеми. Если бы он скомандовал умереть — все бы умерли. В то же мгновенье!

Ладно, — решил про себя Паутов, командуя привал, — посмотрим, что дальше будет. Остановить, по крайней мере, нас будет трудно. Очень трудно!.. Если, к тому же, противник не знает, куда именно мы нанесём удар. Так что шансы есть.

Ночью Полина и Алла пришли к нему. Он занимался с ними любовью до утра, с обеими, и это было хорошо. Это было очень хорошо! Похоже, здесь, в этой сказке, в игре, им даже и сна не требовалось.

Паутов с отвращением оглядел себя. Он весь был покрыт кровью, какой-то засохшей слизью и ещё неизвестно чем. С ног до головы. Денёк выдался жаркий. Сначала пиявки эти проклятые; потом какие-то кошмарные крысоподобные твари; затем что-то, совсем уж непонятное и отвратительное, больше всего похожее на чудовищных размеров клопов; потом опять пиявки… Пиявки вообще сегодня как сбесились. Двигались они уже гораздо быстрее и проворнее, чем вчера. Не в пример! Убивать их становилось всё трудней. Да и все остальные были отнюдь не лёгкой добычей.

Второй уровень, по всей видимости! — тяжело дыша, решил про себя Паутов, вытирая какой-то тряпкой залитое потом лицо. — Что же дальше-то будет? Хорошо ещё, что людей пока нет. Спецназовцев этих белых.

Больше всего его поражала противоестественная, невероятная совершенно ярость, с которой их атаковали. Все эти твари не отступали! Они гибли под ударами их мечей и копий, извивались, визжали и корчились от страха и боли — но они не отступали! Они лезли снова и снова. В этом было даже что-то пугающее. Казалось, их атакуют роботы. Но это были не роботы. Это были живые существа из плоти и крови.

Почему же они тогда хотя бы не боятся? Не удирают от нас при виде опасности и силы?.. Как любое животное?..

Но это же сон! — неуверенно подумал Паутов. — Сказка! Ну, условия просто такие — вот и всё… Сюжет.

Но в душе он и сам не верил в это объяснение. Всё вокруг было настоящим!.. реальным!.. Трава, деревья, небо, солнце, вода, животные все эти… Это был просто-напросто иной мир! Иной, но тем не менее настоящий! Без всяких скидок на сон, на сказочность, и без всяких признаков какой-либо искусственности, размытости и схематичности. Всё здесь было настоящее! И монстры эти были самые, что ни на есть настоящие. Подлинные. Живые. Всего лишь образчики местной фауны. У нас водятся львы, а у них пиявки. Только и всего.

Почему они нас так ненавидят?.. Да-да! Именно ненавидят, если к животным вообще уместно применять это слово. Это понятие.

Все вокруг действительно словно ненавидели их лютой ненавистью. И хотели остановить, уничтожить любой ценой. Не считаясь с потерями. Даже ценой собственной гибели.

Паутову вспомнился невольно лемовский «Непобедимый». Битва атомного супервездехода с Тучей. Состоявшей из мириадов мелких механических частичек — то ли пёрышек, то ли стрелочек, он сейчас уже не помнил точно, чего именно. Апокалипсическая картина гигантской вращающейся тёмной воронки до самого неба, в которой исчезают, гибнут, сгорают миллионами и миллиардами эти самые маленькие стрелочки. Сгорают, но на их место тотчас же слетаются отовсюду всё новые и новые. Всё новые и новые… Новые и новые…

Но это же всего лишь машины были, механизмы, — с недоумением пожал плечами Паутов. — Чего с них взять!? Война молотка с гвоздями. Кто первый сломается? А тут живые организмы как-никак. Высокоорганизованные… Должен же у них быть инстинкт самосохранения хотя бы?!.. Н-не понятно!.. Нэ панымаю!

И чем там, кстати, все в итоге закончилось-то? А?.. — страдальчески наморщил он лоб, припоминая. — Доконали они всё-таки. Этот несчастный суператомоход! — Паутов вздохнул. — Задавили массой. Перегрелся он. Заебался их сжигать.

Н-да… Ну, да ладно! Я вам не атомоход! Как там у Владимира Семёновича незабвенного в песне-то поётся? «У него есть предел, у меня его нет! / Поглядим, кто из нас запоёт, кто заплачет». Вот-вот! Поглядим!!

Наступила вторая ночь. Вторая ночь Паутова в этом странном мире. Великих воинов, прекрасных красавиц и страшных чудовищ. Мире любви и ненависти. И эта вторая ночь была такая же безумно-восхитительная, что и первая.

Даже если я здесь и погибну, да и чёрт с ним! − думал Паутов под утро уже, засыпая, чувствуя горячие и гибкие тела прижимающихся к нему с двух сторон Полины и Аллы. − Оно того стоило!

Он любил их здесь обеих. Одинаково. Полину и Аллу. Это были две половинки. Два лика одного и того же божества. Грозного и необоримого. Вечно юной и прекрасной богине любви.

Он любил их. И он был счастлив. Совершенно. Абсолютно! Как, наверное, никто из смертных. У него было всё: жизнь, наполненная до краёв приключениями; цель, которую надо во что бы то ни стало достигнуть; верные и преданные боевые товарищи; любимые женщины… Самые прекрасные на свете. Так счастлив он не был ещё никогда в жизни! Ни-ког-да.

На следующий день было первое столкновение с белыми. Битвы, как таковой, впрочем, не получилось. Был бой, причём очень скоротечный.

Его отряд внезапно атаковали. Из засады. Белых было раза в два больше. Но это им не помогло. Всё решилось буквально в считанные минуты. У Паутова в отряде даже никто не пострадал серьёзно. Так!.. Пора рубленых ран и одна колотая. Вот, собственно, и всё. Все раны, к тому же не очень глубокие. Чепуха, в общем.

Ни Алла, ни Полина не получили ни царапины. Дубинский с облегчением перевёл дух, когда услышал об этом.

А если кого-нибудь из них убьют? — вдруг впервые пришло ему в голову, и он невольно содрогнулся. — Или хотя бы ранят?..

И кстати!.. — мрачно подумал он, тщательно вытирая меч. — Как белые узнали, что мы будем здесь? Ведь нас же уже ждали!