Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Рудников от изумления чуть рот не раскрыл. Господи! Что делается! Какие люди, оказывается, нашу заплеванную курилку посещают! Что это с ней сегодня? Пообщаться с народом захотелось? Она же, вроде, того… где-то там… на небесах… в верхах!.. высоко-высоко!.. в высших сферах, так сказать, в основном витает-обитает?.. Парит! Среди бриллиантов-шуб-«Мерседесов». Да и не курит она, кажется… Чего это она вообще здесь делает?

Про Зинаиду Юрьевну слухи ходили самые разнообразные, хотя толком, как ни странно, никто ничего не знал. То ли папка у нее был какой-то крутой, то ли хахаль. («То ли папка, то ли палка!» — злобно острили иногда при случае местные дамы.)

Непонятно, в общем. Хотя обычно-то про такие вещи все всё всегда знают. А тут… Явно, что что-то, точнее кто-то был — иначе, как могла двадцатипятилетняя девчонка стать начальником отдела, да еще и шубы, наряды и машины менять, ну прямо, как перчатки!? Кто-то, несомненно, был, но вот кто? Никто ее никогда не встречал, никто не провожал, не звонила она, вроде, с работы никому — в общем, загадочная женщина. Таинственная и непостижимая, как комета Галлея.

И откуда только такие в нашем родном болоте берутся? И что, самое главное, она вообще здесь делает? С ее-то данными? Ей по уму-то на подиуме где-нибудь надо дефилировать. На конкурсах красоты блистать. С миллионерами по ночным клубам и дорогим кабакам шастать. На островах-рифах загорать, на песочке. А она…

Такие мысли всегда приходили Рудникову в голову при виде этой великолепной, холеной, ледяной красавице — Зима иды, как он ее про себя иногда именовал, когда случайно сталкивался с ней изредка где-нибудь в коридоре. Он даже вздыхал иногда по ней втайне, как и, наверное, почти все местные мужчины и мужчинки, но так как-то…. Абстрактно-платонически. Как по какой-нибудь, там, кинодиве, богине, красотке из журнала, какой-нибудь, там, Мерлин Монро. В общем, как о чем-то совершенно несбыточном и абсолютно недостижимом мечтают. Кто она и кто он? Ха! Смехота, да и только! Он для нее клоп. Шустро снующий по коридорам таракан. О чем тут вообще и говорить-то можно!? Курам на смех!

И вот теперь блистательная Зинаида Юрьевна неспешно подплыла к Рудникову, остановилась почти вплотную (Рудников автоматически покосился на неправдоподобно-глубокий вырез ее очередного сногсшибательного платья) и, безмятежно глядя куда-то сквозь него своими огромными, бездонными, ярко-синими глазищами, спокойно сказала:

− Сегодня в семь часов на станции метро «Фрунзенская», внизу, в центре зала. Сидите на любой скамейке. К Вам подойдут.

И, видя какое-то совершенно дикое изумление, отразившееся, по всей видимости, у него на лице, так же спокойно и невозмутимо добавила:

− Это по поводу Вашего недавнего разговора с Фроловым.

После чего неторопливо повернулась и величественно выплыла из курилки.

Как царевна, блядь, лебедь от царя Гвидона! — подумал слегка опомнившийся Рудников, провожая ее взглядом. — На море-окияне, на острове Буяне. Только какой из меня Гвидон… Гви н дон! И ведь ебёт её кто-то! Да-а-а… Интересное кино…

Он задумчиво потер подбородок. Из курилки лучше пока не выходить. Подождем. Тарапится нэ нада, да? Пусть подальше отплывет. Не надо, чтобы их вместе видели. Ни к чему все это. Нехорошо. Незачем. Народ только пугать. К чему нам все эти нездоровые сенсации?.. Слава богу, что хоть в курилке-то никого не было. А то щас бы уже началось!.. Ей-то что! А вот мне…

Это что же? Зинаида-то наша, свет Юрьевна? Тоже сектантка? Ну и ну! Это уж совсем!.. Вот уж действительно, ни в сказке сказать, ни пером описать! В голове прямо не укладывается. Ей-то это всё зачем? С её-то внешними данными, с её-то экстерьером!.. Она и без всяких сект всегда пристроится.

Хотя… Черт ее знает! Может, это только так кажется? А на самом-то деле всё у них, у этих баб, не так просто? Внешность-то внешностью, но одной пиздой ведь на «Мерседес» и на брюлики тоже не заработаешь. Разве что уж очень повезет. Конкуренция у них там тоже дикая. Дамочка она, конечно, видная, что и говорить, всё при ней, но это ведь по нашим, институтским меркам. На фоне местных каракатиц. А так-то если…

Хотя нет! Чего я несу? Я же не слепой. И телик иногда посматриваю. Да она любой телемиске сто очков вперёд даст! Впрочем… опять же, пёс их, этих баб, разберет! Все эти их бабские дела… Сколько кто чего кому даст. И куда. В перёд или в зад. Тут сам черт себе ногу сломит. И всё остальное заодно. Если слишком уж углубится… в проблему.

Так значит, Зинаида Юрьевна у нас сектантка? Невероятно! Ну, просто чудеса какие-то! В решете. Да-а-а! Гм… А это ведь означает, что секта-то… серьезная. О-очень серьезная! Такая матерая хищница, акула белая, как наша Леди Зю (о! точно! «белая акула»! надо будет блеснуть при случае своим остроумием!), так вот, такая крутая бабца куда ни попадя не вступит. Не полезет и не сунется. Не нырнёт. Это тебе не пьяница-Фролов! И если уж даже она там!.. Да-а-а!.. — Рудников даже головой в ошеломлении покрутил.

Он всё никак не мог до конца уверовать в этот совершенно неожиданный для него поворот событий. Уж кого-кого, а вот божественно-холодную Зинаиду представить себе сектанткой он ну никак не мог! Ну вот просто воображения не хватало!

Сектантство — это ведь что-то такое… Неполноценное… Кликушески-истеричное… Неряшливо одетая женщина неопределенного возраста с растрепанными волосами, распахнутым в немом криком ртом и воспаленным взглядом. Или наоборот. Ханжески-аскетичное… Черный платочек… востренький носик… смиренно-потупленные выцветшие глазки… тонкие, бесцветные, вечно поджатые губы… гладко зачесанные назад волосики с пучком на затылке… Что-то неприятно-отталкивающее, короче.

Но роскошная красавица Зинаида!.. Она что, в секту тоже на своем шестисотом мерине приезжает?.. Однако факт остается фактом. Даже запах духов в курилке еще не выветрился.

Так, может, она мне и даст как-нибудь… потом?.. — вдруг мелькнула в голове у Рудникова озорная мыслишка. — На каком-нибудь их шабаше? Как сектантка сектанту. Как члену секты. («Вы член партии?» — «Нет, я ее мозг!») Хотя, вряд ли… Она, наверное, и там… Только для руководства. Для узкого круга. Для избранных членов. Особо выдающихся. (Впрочем, насчет «особо выдающихся», мы еще поглядим!.. У кого…) Такие женщины всегда в цене. Как московская недвижимость. И везде. Частная собственность. Посторонним вход воспрещен! Обычным, так сказать, членам…

Возмутительно! Вопиюще! Несправедливость — везде она царит! Даже в сектах. Везде! Везде!! Ну, где ее искать, справедливость эту?!.. Где-где… Рифмочка, кстати, подходящая напрашивается. В качестве ответа. В …! У Зинаиды!

А действительно, между прочим, бабы-то как в секте называются? Мужики — члены, это понятно, а бабы как? Членки?.. членши?.. членочки?.. Нет, интересно, никакого слова, типа ножны для вложения членов? Ну для сабли — ножны, а для членов как? Нет?.. Нет, увы. А! Как же это нет?! Есть! «Влагалище»!