Иона Грей - Письма к утраченной

– Разве можно сравнивать пневмонию с пьянкой! Ты в своей болезни не виновата. – Уилл пригубил кофе, словно мерзкую микстуру. – Как у тебя вообще дела?

Джесс присела на узкий подоконник. Несмотря на все произошедшее между ней и Уиллом, неуместно казалось садиться к нему на кровать, а другой мебели в спальне не было.

– Все хорошо. Просто не верится, до чего хорошо, особенно по сравнению с прежней ситуацией. Сейчас у меня отдельная комната в женском общежитии. Не отель «Ритц», но я скоро найду другое жилье. Вот только получу первую зарплату…

– Так ты на работу устроилась? Здорово! А куда?

– В химчистку. Иначе почему бы я к тебе с фраком твоим явилась?

– И впрямь… – Уилл взвыл, повалился в подушки. – Господи! Фрак! Свадьба… Сегодня ведь суббота, да?

– Да. Я видела приглашение на холодильнике. Тебя ждут в какой-то церкви в Оксфордшире к половине двенадцатого.

– Вообще-то меня в этом Оксфордшире еще вчера ждали, к семи часам. В ресторане. Что за обычай – устраивать предсвадебный ужин! А я… я телефон отключил после шестой эсэмэски, которую прислала мать.

Джесс еле сдерживала улыбку – Уилл мог обидеться, он ведь здорово влип. А улыбаться хотелось потому, что Уилл Холт, даже с похмелья, даже удрученный грядущим мероприятием, умудрялся оставаться милым и славным. А еще Джесс радовалась, что нашла его.

– Похоже, у тебя проблемы. А почему ты не поехал на ужин?

– Мои родители и брат все из себя такие утонченные. Такие правильные. Такие умные, целеустремленные, успешные, ухоженные и так безупречно упакованные – просто с души воротит. Один я не вписываюсь. В семье не без урода.

Джесс подумала о таблетках – и улыбаться сразу расхотелось.

– Твоя мама, наверное, волнуется, что ты не приехал.

– Ничего подобного. Втайне она очень рада. Ей не пришлось за меня краснеть. За мою идиотскую работу, плохо пригнанный костюм и поцарапанную машину.

– Так ты и на свадьбу ехать не намерен? По-моему, это только усугубит ситуацию. В будущем.

– Очень может быть. – Уилл поставил кружку, откинулся на кровати. Поморщился слегка (но Джесс-то заметила!). – Если честно, я устал об этом думать. Надоело, что со мной обращаются как с блаженненьким. Может, я такой и есть, но знаешь, когда напоминание идет рефреном к каждой фразе, не всякий выдержит.

– Не говори так, – едва слышно вымолвила Джесс. – Никакой ты не блаженненький.

Она перевела взгляд на стену, потому что смотреть на Уилла стало неловко. Там, на стене, висел постер – афиша старого французского фильма.

– Вчера, когда ты заснул, я тут немножко прибралась. Ничего? Я видела твои записи насчет Стеллы и Чарлза.

– А, записи! Ими мои изыскания и исчерпываются, к сожалению. Я уперся в стену. Дальше двигаться не могу.

– Ни в какую не в стену… Я считаю…

Джесс замолчала, сообразив, как нелепо прозвучит ее признание: мол, я-то думала, ты про меня забыл, а ты не забыл, какое счастье…

– В общем, спасибо. Ты продвинулся гораздо дальше меня – значит, я опять у тебя в долгу. Потому что я совсем не продвинулась. – И на выдохе она добавила: – Зато я переписываюсь с Дэном по электронке. Хожу в библиотеку, там есть Интернет.

– Правда? Но это же классно.

– Еще бы. Дэн удивительный человек. Такой позитивный. Ни за что не подумаешь, что он при смерти. Молодым и здоровым фору даст. Как бы мне хотелось помочь ему. А я только обнадеживаю его напрасно.

– Сколько он еще протянет?

Уилл теперь полулежал, опираясь на локоть, и Джесс видела, какие бицепсы играют у него под атласной кожей. Накануне пришлось помочь ему раздеться. Уилл пытался стянуть футболку, запутался в ней и мог бы задохнуться, не будь рядом Джесс. Тогда она и отметила ширину его плеч, твердость грудной клетки. Теперь, утром, Джесс загнала эти картинки подальше, чтобы продолжать разговор, не краснея и не запинаясь.

– Не знаю. Дэн этой темы избегает. Я спрашивала, но он как-то все время увиливает от ответа. Ему новое лекарство прописали, вроде неплохо действует. А на этой неделе он простыл. Представляешь, при такой болезни, как у него, обычная простуда может стать смертельной. Дэн никогда не жалуется, хотя, подозреваю, он по большей части скверно себя чувствует.

– Ладно, убедила. – Уилл вздохнул, поднял себя с кровати. – Если Дэн Росински терпит свою лейкемию и не жалуется, я уж как-нибудь переживу похмелье. Даже такое жестокое. – Он стиснул виски пальцами. – Господи, как голова трещит…

Джесс рассмеялась.

– Вставать совсем необязательно. Еще рано.

– Где ж рано? К половине двенадцатого нужно в Оксфордшир поспеть.

– Значит, ты все-таки едешь на свадьбу?

Он потер лицо.

– Еду. Ты права. Если не поехать сейчас, потом будет только хуже.

– Ты заранее не переживай. Может, свадьба веселая получится.

– Она получится ровно такая, как я себе представляю. То есть отвратительная. – Уилл вдруг задумался. Прищурившись, взглянул на Джесс. – Если только…

– Если что?

Воздух, пропитанный запахами перегара и теплого со сна мужского тела, положительно заискрил. Две пары глаз встретились, взгляды скрестились над смятой постелью.

– Джесс, какие у тебя планы на сегодня?

Едва решение было принято (Уилл отмел аргументы Джесс: ее не приглашали, у нее нет подходящего платья, зато есть лидский выговор), едва парацетамол ослабил головную боль, как обоих, Уилла и Джесс, охватила странная эйфория.

Нельзя было терять ни минуты. Пока Джесс мылась в душе, Уилл впихнул в себя яичницу из двух яиц и упаковку жареного бекона в надежде, что жиры с белками нейтрализуют остаточное воздействие персикового ликера на нервную систему. С головокружительной скоростью он утюжил себе рубашку, когда Джесс вышла из ванной – в его махровом халате, мокрые волосы гладко зачесаны. Уилл хотел отпустить шуточку, но в горле внезапно пересохло.

Он поспешно облачился в вычищенный фрак и ухватил первый попавшийся галстук.

– По-моему, нормально фрак сидит, зря ты прибеднялся, – заметила Джесс по дороге к двери.

Она права, подумал Уилл. В последние недели у него на почве депрессии пропал аппетит, он сбросил пару килограммов, и пуговица на брюках больше не грозит оторваться с треском. Нет худа без добра.

На дорогах по случаю субботы были пробки. Возле Камдена Джесс попросила подъехать к непримечательному зданию и выскользнула из «Спитфайра», не дожидаясь полной остановки. Если бы не глухая боль в висках и не сушняк, Уилл подумал бы, что ему все снится. Но разве можно одновременно быть таким разбитым физически и чувствовать столь небывалый душевный подъем?

Джесс вернулась куда быстрее, чем ожидал Уилл, – в коротеньком платьице в цветочек, с той самой сумкой, которую он принес ей в больницу, и в красных туфлях на высоких каблуках.