Роберт Шекли - Координаты чудес

В программу страж-птиц был заложен приказ через определенные промежутки времени возвращаться на фабрику. Но страж-птица повиновалась приказу более непреложному: охранять жизнь, в том числе и свою собственную.

Признаки убийства бесконечно множились, определение так расширилось, что охватить его стадо немыслимо. Но страж-птицу это не занимало. Она откликалась на известные сигналы, откуда бы они ни исходили, каков бы ни был их источник.

После того как страж-птицы открыли, что они и сами живые существа, в блоках их памяти появилось новое определение живого организма. Оно охватывало многое множество видов и подвидов.

Сигнал! В сотый раз за этот день страж-птица легла на крыло и стремительно пошла вниз, торопясь помешать убийству.

Джексон зевнул и остановил машину у обочины. Он не заметил в небе сверкающей точки. Ему незачем было остерегаться. Ведь по всем человеческим понятиям он вовсе не замышлял убийства.

Самое подходящее местечко, чтобы вздремнуть, - подумал он. Семь часов без передышки вел машину, не диво, что глаза слипаются. Он протянул руку, хотел выключить зажигание...

И что-то отбросило его к стенке кабины.

- Ты что, сбесилась? - спросил он сердито. - Я ж только хотел...

Он снова протянул руку, и снова его ударило.

У Джексона хватило ума не пытаться в третий раз. Он каждый день слушал радио и знал, как поступают страж-птицы с непокорными упрямцами.

- Дура железная, - сказал он повисшей над ним механической птице. Автомобиль не живой. Я вовсе не хочу его убить.

Но страж-птица знала одно: некоторые действия прекращают деятельность организма. Автомобиль, безусловно, деятельный организм, Ведь он из металла, как и сама страж-птица, не так ли? И при этом движется...

- Без ремонта и подзарядки у них истощится запас энергии, - сказал Макинтайр, отодвигая груду спецификаций.

- А когда это будет? - осведомился Гелсен.

- Через полгода, через год. Для верности скажем - год.

- Год... - повторил Гелсен. - Тогда всему 'конец. Слыхали последнюю новость?

- Что такое?

- Страж-птицы решили, что Земля - живая. И не дают фермерам пахать. Ну и все прочее, конечно, тоже живое: кролики, жуки, мухи, волки, москиты, львы, крокодилы, вороны и всякая мелочь вроде микробов.

- Это я знаю, - сказал Макинтайр.

- А говорите, они выдохнутся через полгода или через год. Сейчас-то как быть? Через полгода мы помрем с голоду.

Инженер потер подбородок.

- Да, мешкать нельзя. Равновесие в природе летит к чертям.

- Мешкать нельзя - это мягко сказано. Надо что-то делать немедля. Гелсен закурил сигарету, уже тридцать пятую за этот день. - По крайней мере я могу теперь заявить: "Говорил я вам!" Да вот беда - не утешает. Я так же виноват, как все прочие ослы - машинопоклонники.

Макинтайр не слушал. Он думал о страж-птицах.

- Вот, к примеру, в Австралии мор на кроликов.

- Всюду растет смертность, - сказал Гелсен. - Голод. Наводнения. Нет возможности валить деревья. Врачи не могут... что вы сказали про Австралию?

- Кролики мрут, - повторил Макинтайр. - В Австралии их почти не осталось.

- Почему? Что еще стряслось?

- Там объявился какой-то микроб, который поражает одних кроликов. Кажется, его переносят москиты...

- Действуйте, - сказал Гелсен. - Изобретите что-нибудь. Срочно свяжитесь по телефону с инженерами других концернов. Да поживее. Может, все вместе что-нибудь придумаете.

- Есть, - сказал Макинтайр, схватил бумагу, перо и бросился к телефону.

- Ну, что я говорил? - воскликнул сержант Селтрикс и, ухмыляясь, поглядел на капитана. - Говорил я вам, что все ученые - психи?

- Я, кажется, не спорил, - заметил капитан.

- А все ж таки сомневались.

- Зато теперь не сомневаюсь. Ладно, ступай. У тебя работы невпроворот.

- Знаю. - Селтрикс вытащил револьвер, проверил, в порядке ли, и вновь сунул в кобуру. - Все наши парни вернулись, капитан?

- Все? - Капитан невесело засмеялся. - Да в нашем отделе теперь в полтора раза больше народу. Столько убийств еще никогда не бывало.

-Ясно, - сказал Селтрикс. - Страж-птицам недосуг, они нянчатся с грузовиками и не дают паукам жрать мух.

Он пошел было к дверям, но обернулся и на прощанье выпалил:

- Верно вам говорю, капитан, все машины-дуры безмозглые.

Капитан кивнул.

Тысячи страж-птиц пытались помешать несчетным миллионам убийств безнадежная затея! Но Страж-птицы не знали, что такое надежда. Не наделенные сознанием, они не радовались успехам и не страшились неудач. Они терпеливо делали свое дело, исправно отзываясь на каждый полученный сигнал.

Они не могли поспеть всюду сразу, но в этом и не было нужды. Люди быстро поняли, что может не понравиться страж-птицам, и старались ничего такого не делать. Иначе попросту опасно. Эти птицы чересчур быстры и чутки - оглянуться не успеешь, а она уже тебя настигла.

Теперь они поблажки не давали. В их первоначальной программе заложено было требование: если другие средства не помогут, убийцу надо убить.

Чего ради щадить убийцу?

Это обернулось самым неожиданным образом. Страж-птицы обнаружили, что за время их работы число убийств и насилии над личностью стало расти в геометрической прогрессии. Это было верно постольку, поскольку их определение убийства непрестанно расширялось и охватывало все больше разнообразнейших явлений Но для страж-птиц этот рост означал лишь, что прежние и методы несостоятельны. Простая логика. Если способ А не действует, испробуй способ В. Страж-птицы стали разить насмерть.

Чикагские бойни закрылись, и скот в хлевах издыхал с голоду, потому что фермеры Среднего Запада не могли косить траву на сено и собирать урожай.

Никто с самого начала не объяснил страж-птицам, что вся жизнь на Земле опирается на строго уравновешенную систему убийств.

Голодная смерть страж-птиц не касалась, ведь она наступала оттого, что какие-то действия не совершились.

А их интересовали только действия, которые совершаются.

Охотники сидели по домам, свирепо глядя на парящие в небе серебряные точки; руки чесались сбить их мелким выстрелом! Но стрелять не пытались. Страж-птицы мигом чуяли намерения возможного убийцы и карали не мешкая.

У берегов Сан-Педро и Глостера праздно покачивались на приколе рыбачьи лодки. Ведь рыбы - живые существа.

Фермеры плевались, и сыпали проклятиями, и умирали в напрасных попытках сжать хлеб. Злаки - живые, их надо защищать. И картофель с точки зрения страж-птицы живое существо ничуть не хуже других. Гибель полевой былинки равноценна убийству президента с точки зрения страж-птицы.

Ну и, разумеется, некоторые машины тоже живые. Вполне логично, ведь и страж-птицы - машины, и притом живые.

Помилуй вас боже, если вы вздумали плохо обращаться со своим радиоприемником. Выключить приемник - значит его убить. Ясно же: голос его умолкает, лампы меркнут, и он становится холодный.