Минеко Иваски - Настоящие мемуары гейши

Я путала два диалекта и разговаривала с ним, используя комбинации слов из обоих, а он продолжал улыбаться:

– Мине-тян, мне кажется, ты совершила сегодня первое завоевание. Надеюсь, ты подумаешь над тем, чтобы назвать меня другом и поклонником!

Какой приятный человек. Позже я узнала, что это был Джиро Ушио, исполнительный директор компании «Ушио Электрик». Ушио-сан поднял мне настроение, и моя вера в этот вечер возродилась, но я не могла забыть слов Яэко, которые бросали на меня тень. Наш союз в качестве майко и онесан оказался крайне неудачным, но я должна была подчиняться правилам приличия.

Одной из обязанностей майко было регулярно наводить порядок на туалетном столике онесан.

Поэтому вскоре после мисэдаши я остановилась у дома сестры на улице Нишиханамикоджи по дороге из школы домой. Я никогда раньше там не была.

Я вошла в дом и увидела служанку, которая что-то чистила. Она выглядела очень знакомой. Это была моя мать!

– Ма-тян! – закричала она, но в этот момент в комнату вошла Яэко.

– Это сука, продавшая нас и убившая Масаюки! – закричала она.

Я почувствовала острую боль в щеке. Я пришла в ярость, даже крикнула, что убью ее, и приготовилась вернуть оплеуху, но поймала взгляд матери и остановилась, прежде чем успела сделать что-то ужасное. Я расплакалась и выбежала из дома.

Больше я туда не возвращалась. Есть обязанности, которые невозможно исполнять.

Уже несколько лет я считала себя занятым человеком, но теперь ситуация становилась просто угрожающей и выходила из-под контроля. Казалось, что даже успевать дышать мне удавалось с трудом в коротких промежутках между занятиями в Нёкоба, репетициями танцев для публичных представлений и ежевечерними озашики.

Мой день начинался на рассвете и не заканчивался до двух или трех часов ночи.

В шесть утра я включала на стерео какую-нибудь классическую музыку и слушала несколько минут, прежде чем встать. Первым делом я повторяла какой-нибудь из танцев, над которыми работала, чтобы настроиться на занятия. Это была необычная жизнь для пятнадцатилетней девочки. Я не интересовалась мальчиками. Мамору разрушил для меня эту часть жизни, и у меня не было друзей, кроме Бит Джона. Я не слишком доверяла другим девочкам, чтобы подпускать их к себе близко. По правде говоря, все, о чем я тогда думала, была моя карьера.

Я никогда не завтракала, потому что пища плохо влияла на мою способность концентрироваться. В восемь тридцать утра я уходила в Нёкоба. Позвольте мне рассказать вам, что такое Нёкоба.

В 1872 году перуанский корабль «Мария Луз» пришвартовался в порту Иокогамы. Он привез несколько китайских рабов, бежавших от своих владельцев и надеявшихся попросить убежища у правительства Мэйдзи. Правительственные чиновники, однако, заявили, что Япония против рабства, и отправили людей обратно в Китай. Это решение вызвало массу протестов со стороны перуанского правительства, которое возразило, что в Японии фактически существует собственная система рабства, распространяющаяся на женщин, работающих в сфере развлечений.

Правительство Мэйдзи, пытавшееся создать на мировой арене представление о Японии как о современном государстве, очень чутко реагировало на мнения глав иностранных держав. Чтобы умиротворить перуанцев, оно выпустило Акт об эмансипации, упраздняющий обязательные сроки службы (ненки-боко), которые были установлены для работающих женщин. В процессе принятия Акта, понятия ойран (куртизанка) и гейша (артистка) переплелись и перепутались. Их путают до сих пор.

Три года спустя, в 1875 году, дело было формально представлено Международному трибуналу, под председательством русского царя. Тогда впервые Япония оказалась втянутой в тяжбу по правам человека и выиграла процесс. Но было уже поздно исправлять всеобщее заблуждение о том, что гейко были рабынями.

В ответ на Акт об эмансипации, Джироэмон Сугиура – девятый в поколении очая Итирики-тей, Иноуэ Ячиё III, иэмото школы Иноуэ, Нобу-натцу Хасэ, губернатор Киото и Масанао Уэмура, советник, основали организацию, известную как Компания профессионального обучения женщин Гион Кобу. Название было сокращено до Кабу-кай (Ассоциация исполнителей). Задачей организации было защищать независимость и социальный статус женщин, работающих артистками. То есть гейш. Девизом организации было: «Мы продаем искусство, а не тело».

Гион Кобу управлялся консорциумом из трех групп: Кабукай, ассоциацией очая и ассоциацией гейко.

Этот же консорциум основал школу для обучения гейко. Перед войной девочки, вступающие на профессиональный путь в шесть лет (в пять по старому летосчислению), имели право поступать в эту школу после четвертого класса. В наши дни девушка может стать майко или гейко не раньше одиннадцати-двенадцати лет. После войны, в 1952 году, школа приобрела статус образовательного учреждения и получила название Ясака Нёкоба Академия. Согласно реформе образования, девочки должны были получить аттестат неполной средней школы, прежде чем поступать в Нёкоба, и не могли стать манко, пока им не исполнится пятнадцать лет.

В Нёкоба изучались все требующиеся гейко дисциплины – танец, музыка, манеры, каллиграфия, чайная церемония, искусство икебаны; еще ученицы занимались в театре Кабурэндзё. Преподаватели Нёкоба считались лучшими в Японии. Многие из них были названы «Здравствующими Сокровищами Нации» (иэмото). К сожалению, там не преподавались академические дисциплины.

Я выходила из дому в 8:10, чтобы успеть в Нёкоба к 8:20 и быть там раньше старшей учительницы, которая приходила в 8:30, это давало мне десять минут, чтобы осмотреться вокруг и приготовить чашечку чая к ее приходу. Я не просто пыталась быть вежливой или расположить ее к себе, мне хотелось все подготовить, чтобы первой и как можно быстрее начать урок.

Мне нужно было брать два урока танцев в день – один у старшей учительницы, и один у младшей. Если я не могла получить первый урок, появлялось «окно», и потом сложно было назначить время второго. Кроме этого, мне нужно было брать уроки музыки, чайной церемонии и танца Но. И еще, у меня должно было остаться время на обязательные звонки до возвращения в окия на обед.

Визиты были частью моей работы. В то время в Г ион Кобу существовало приблизительно сто пятьдесят очая и, несмотря на то что постоянно посещать мне доводилось не более десяти, я регулярно вела дела с сорока или пятьюдесятью. Каждый день я старалась посетить столько мест, сколько могла. Я благодарила владельцев очая, где была предыдущим вечером, и перепроверяла заявки на предстоящий. Мне не хотелось иметь перерывы во время работы, и если я находила несколько свободных минут, то старалась заполнить их сама.