Минеко Иваски - Настоящие мемуары гейши

Его боевое настроение придало нам энергии, но была одна проблема. Все мы ели последний раз прошлой ночью, и весь наш ужин состоял из клубничного леденца, так что мы были слишком голодными, чтобы уснуть. Да, мы были голодными. Все наше пропитание погибло при наводнении.

Когда мы пожаловались отцу, он сказал:

– Армия не может сражаться на голодный желудок. Так что лучше идите и поищите еду. Принесите ее обратно в башню и готовьтесь к осаде.

После получения приказов мои старшие братья и сестры пошли на улицу и вскоре вернулись с рисовыми шариками и дровами. В тот момент я была страшно рада тому, что у меня есть братья и сестры, и очень благодарна за рисовые шарики, которые мне дали съесть.

В этот день все дети остались дома и не пошли в школу. Мы спали так, как будто завтра могло и не наступить.

На следующий день я, как обычно, пошла в курятник собрать яйца. Несушку звали Никки. Она разозлилась и преследовала меня до самого дома, где все-таки догнала и больно клюнула в ногу. Отец сильно рассердился и поймал курицу.

Он поднял ее вверх и сказал:

– За это я тебя убью.

Он свернул курице шею прямо на месте, а потом подвесил ее мертвую тушку за шею под карнизом дома (обычно он вешал кур за лапы) и оставил ее так до тех пор, пока все не вернулись домой из школы.

Когда дети увидели Никки, все подумали: «Ура! Вкуснятина, мы сегодня будем есть курицу!» Но отец сказал им серьезно:

– Посмотрите хорошенько на это и извлеките для себя урок. Это немое животное клюнуло нашу славную Масако. И заплатило за это жизнью. Помните: никогда не смейте причинять боль другим людям или вредить им. Я этого не позволю. Понятно?

Мы сделали вид, что все поняли. Этим же вечером мы ели вкусную курятину из несчастной Никки. Я не могла ее есть.

– Масако, ты должна простить Никки, – сказал мне отец, – большую часть времени она была хорошей курицей. Ты должна есть, чтобы Никки могла попасть к Будде.

– Но у меня болит животик. Почему ты и мама вместо меня не поможете Никки попасть к Будде? – сказала я и помолилась. – Это ты ловко придумала. Давайте сделаем так, как говорит Масако, и все покушаем курицу, чтобы Никки могла попасть к Будде.

Все помолились за несчастную птицу и, насладившись мясом, помогли Никки попасть к Будде.

В другой раз, в то редкое время, которое я проводила в компании, я играла вместе со всеми. Вырыв большую яму, мы принесли с кухни всю посуду: горшки, тарелки – и закопали. Мы играли рядом с секретной крепостью моего брата. Все было прекрасно до того, как мой старший брат зачем-то заставил меня забраться на сосну. Ветка обломилась, и я упала в водоем перед нашим домом. Окна кабинета моего отца выходили как раз на него. Он услышал громкий всплеск, когда я упала. Его это удивило, но он не слишком быстро отреагировал. Посмотрев на меня, он спокойно спросил:

– Что ты делаешь?

– Я в воде, – ответила я.

– Сейчас слишком холодно, чтобы купаться, а если ты заболеешь? Думаю, тебе лучше выйти на берег.

– Я выйду через пару минут.

В это время показалась моя мать.

– Прекрати издеваться над девочкой, – сказала она, – лучше вытащи ее оттуда.

Отец неохотно вытащил меня из водоема и отнес в ванную.

На этом бы все должно было закончиться, но мать пошла в кухню готовить еду. Однако посуды там не было. Она позвала отца, который в это время купал меня.

– Дорогой, кажется, возникла проблема. Я не смогу приготовить ужин. Что мне делать?

– О чем ты говоришь? Почему ты не сможешь приготовить еду?

– Потому что здесь ничего нет. Вся посуда исчезла.

Я слышала всю эту беседу и, решив, что пора подумать об остальных и предупредить их, начала украдкой продвигаться к двери. Но отец быстренько схватил меня и не дал выйти.

Вскоре все вернулись домой (лучше бы они не приходили). Отец серьезно подготовился к этой встрече. Наказание заключалось в том, что мы должны были построиться в ряд, а он бил нас по голове бамбуковой палкой. Обычно я стояла в сторонке, пока проходила эта процедура, думая о том, что наверняка это больно. Но не на этот раз. В тот день он крикнул мне:

– Ты тоже, Масако. Ты тоже участвовала в этом.

Я начала хныкать, когда он поставил меня ко всем остальным, помню, как сказала: «Папочка», но он не обратил внимания.

– Ты тоже это делала.

Он не бил меня так сильно, как остальных, но все равно для меня это было огромным шоком. Никогда раньше папа этого не делал.

Мы не получили ужина, и мои братья и сестры плакали, когда принимали ванну, потом мы пошли спать. Мой брат жаловался, что он настолько голоден, что будет плавать в ванной, как надутый шар.

Благодаря тому что мои родители были людьми искусства, весь наш дом был наполнен прекрасными вещицами: кварцевые кристаллы, блестящие на солнце, ароматные сосновые и бамбуковые декорации, которые вывешивались на Новый год, экзотического вида орудия труда, используемые матерью для приготовления травяных лекарств, блестящие музыкальные инструменты (например, бамбуковая шакуначи – флейта отца и однострунный кото матери), коллекция керамических изделий ручной работы.

Отец был правителем нашего маленького королевства. У него был дома свой кабинет, и он работал там вместе с несколькими из множества своих учеников. Мать тоже научилась традиционному способу японского окрашивания полотна, известного как рокецузомэ, от отца и стала профессионалом в этом деле. Кроме того, родители были известны своими целебными травяными средствами. К ним постоянно приходили люди с просьбой приготовить для них то или иное лекарство.

Мама не была сильной женщиной. Она страдала от малярии, и это ослабило ее сердце. Однако она была сильна духом, раз уж смогла родить одиннадцать детей.

Когда я не могла находиться с одним из родителей, то всегда предпочитала собственную компанию любой другой. Я не любила играть даже со своими сестрами, любила тишину и не могла переносить шум, который создавали другие дети. Когда они приходили из школы, я либо где-нибудь пряталась, либо просто игнорировала их.

Много времени я проводила, прячась. Японские дома обычно маленькие и редко заставлены мебелью по западным стандартам, но в них всегда есть огромные шкафы, где хранят много предметов домашнего обихода, редко используемых. Всегда, когда я чувствовала дискомфорт, или мне что-то не нравилось, или хотела отдохнуть, я пряталась в шкаф.

Мои родители понимали, что дочери надо побыть одной, и никогда не заставляли меня играть с другими детьми. Они, конечно, присматривали за мной, но всегда давали мне возможность иметь свое личное пространство.

До сих пор я помню, как прекрасно мы проводили время в семье. Больше всего я любила красивые лунные ночи, когда родители играли дуэтом – папа на шакуначи, а мама на кото. Мы всегда собирались вокруг, чтобы послушать их. Я не знала, как скоро закончится эта идиллия.