Кэт Кроули - Любовь в каждой строчке

Входит Рэйчел, смотрит на меня и сразу спрашивает:

– Что случилось?

– Ничего. Все в полном порядке. Собираюсь позвонить маме по поводу продажи.

– Не надо продавать магазин, – просит она.

– Ты всегда, с самого детства, называешь это место просто магазином. А ведь это книжный магазин, Рэйчел, здесь особый товар. Книги важны. Зря тебе кажется, что слова бессмысленны. Будь это так, с них не начинались бы революции, они бы не изменяли историю. Если бы это был бессодержательный набор букв и звуков, мы не писали бы рассказов и не слушали песен. Дети не любили бы, когда им читают. Если бы это были просто слова, они бы не заставляли людей влюбляться, чувствовать неловкость, боль или облегчение. Если бы это были просто слова, Фредерик не искал бы полжизни томик стихов Дерека Уолкотта.

Я замолкаю и делаю глубокий вдох, Рэйчел протягивает мне стакан воды:

– Согласна с тобой. Если ты чувствуешь то же, что говоришь, позвони маме и попроси не продавать книжный.

Я выхожу на улицу. В голове бардак. От слов, конечно, может вспыхнуть огонь революции, но огонь на хлеб не намажешь. И им не оплатишь аренду квартиры. С этими мыслями я хожу туда-сюда перед книжным и вдруг вижу Эми – стоит, будто материализовалась из воздуха. Некоторое время мы смотрим друг на друга. Наконец она говорит:

– Извини за Грега и за видео на YouTube.

– Как-то поздновато ты решила извиниться.

– Я хотела раньше прийти, но долго расставалась с Грегом.

Как только она это произносит, я забываю, зачем вышел на улицу. Эми смотрит на окна магазина, потом манит меня в сторону. Секунд пять я стою как вкопанный, но потом иду за ней, будто меня околдовали.

– Эми, я больше не могу так. Нельзя же бесконечно уходить и возвращаться.

– Поэтому я больше не уйду. Обещаю.

К магазину подъезжают члены книжного клуба. Проходя мимо, здороваются со мной, и я им отвечаю, стараясь казаться спокойным. Мы с Эми снова остаемся одни. Обсуждение в клубе уже началось, и мне надо вернуться, но не хочется. Эми подходит ближе.

– Ты еще не сдал наши билеты? – спрашивает она, и я представляю, как мы садимся в самолет, ходим по музеям, театрам и книжным магазинам Нью-Йорка.

Я не медлю ни секунды. Целую ее уверенно. Рэйчел ведь сказала, что я хорошо целуюсь. Думаю, лучше, чем Грег Идиот Смит.

Мы долго целуемся, потом смеемся и разговариваем. Снова целуемся и снова разговариваем. Время идет, но я его не чувствую. Эми вернулась!

Погруженный в себя, я возвращаюсь в магазин. Рэйчел сосредоточенно слушает обсуждение книги. Ей некогда спрашивать, позвонил ли я маме. И хорошо. Не могу же я сказать, что передумал меньше чем за час, ведь Эми вернулась. Еще будет время с ней поговорить.

Пытаюсь вникнуть в беседу. Джози, которая приходит сюда уже около восьми лет, держит книгу «Куда возвращаются вещи» Джона Кори Уэйли, и я вдруг понимаю, что она собирается говорить о смерти своего сына. Хочу предупредить Рэйчел, но она прикладывает палец к губам. Я не сдаюсь, и тогда она закрывает мне рот рукой. Я не раздумывая закрываю ей уши.

– Что ты делаешь? – шепчет она.

– Это про смерть.

– Ничего, Генри.

Она убирает мои руки, а я ее. Мы сидим очень близко, едва ли не нос к носу, и держимся за руки.

– Я хочу послушать, – уверяет она и поворачивается к Джози.

Потом все начинают говорить о своей жизни, кто-то в связи с прочитанными книгами, кто-то просто так. Все вспоминают о смерти.

– Я в порядке, – улыбается Рэйчел, но я все равно с волнением вглядываюсь в ее лицо.

Тут начинает говорить Фредерик:

– Моя жена Елена умерла двадцать лет назад…

Все задерживают дыхание. Он рассказывает о вечере, когда она умерла: он сидел с ней рядом и читал вслух отрывок из ее любимой книги.

Рэйчел смотрит на меня.

– Уолкотт, – произносим мы одновременно.

У меня сегодня голова кругом. От прикосновения рук Генри, его теплого взгляда, почти полной уверенности, что он мой, а я – его… Это кажется невозможным, и в то же время я всегда знала: так будет. А еще мне больно и грустно. Джози рассказывает о своем сыне:

– Ему было семь. Он учился ездить на велосипеде. Я его подбадривала. Из-за угла на тротуар выехала машина и сбила его.

Она смотрит в одну точку. Долгие годы не притупили ее боль. Я знаю: перед глазами у нее всегда сын. Вот он улыбается и вот уже лежит на асфальте. Понимаю, что плачу, но мне все равно. Фрида рассказывает о брате, который погиб в авиакатастрофе. Марва – о двоюродной сестре, болевшей раком. Почти каждый из нас кого-то потерял. Последним выступает Фредерик.

– Моя жена Елена умерла двадцать лет назад. Мне ее по-прежнему не хватает.

Он рассказывает о книге, из которой Елена читала ему стихи в день свадьбы. Ту же книгу он читал ей в день ее смерти. Мы с Генри понимаем, что это Уолкотт.

После заседания клуба никто не торопится уходить – все общаются, едят сыр. Мне нравится такая атмосфера. Это не только разговор о книгах. Это разговор о людях. Вот бы сюда пришла мама.

Помогаю Генри навести порядок, убираю стулья. Вдруг вижу Фредерика, который стоит в одиночестве. Улучив момент, подхожу к нему и рассказываю о Кэле. Всем признаться в этом я не смогла, а Фредерика я знаю давно, ему мне легче открыться.

– Мне очень жаль, – сочувствует он.

– Плавать я больше не могу. Вообще не подхожу к воде.

А правда ли это? До сих пор не могу? Интересно, что бы я почувствовала сейчас на берегу океана. Я и люблю его, и ненавижу. Хочу быть рядом и хочу убежать подальше.

Не выходит из головы Фредерик и вообще все участники книжного клуба. Сегодняшняя беседа в клубе прибавила мне сил. Генри теперь активнее будет искать заветный томик Уолкотта. Я хочу ему в этом помочь.

– Давай попробуем поискать четырнадцатого, когда пойдем на книжные развалы.

– Так просто он нам не попадется, – вздыхает Генри.

Мы садимся за ноутбук, ищем продавца. Поисковик выдает только один экземпляр. Дорогущее издание не в счет, это точно не то. Мы ищем обычную книгу (и при этом такую особенную). Генри пишет владельцу, и мы в ожидании ответа снова стелем на пол одеяла.

– Как думаешь, зачем Фредерик расстался с книгой? – спрашивает Генри.

– Может, просто потерялась, – предполагаю я. – Или какое-то время он не хотел ее видеть.

Мы молчим, думая о Фредерике. Раздается сигнал электронной почты. Читаем письмо: продавец приглашает нас приехать четырнадцатого после обеда. Генри проверяет адрес на карте и с сомнением смотрит на меня:

– Это на побережье.

– Не страшно, – успокаиваю его я. – Когда-нибудь мне придется снова увидеть океан – а так я буду по крайней мере не одна.

Генри кивает и предлагает почитать вслух рассказ, который ему посоветовал отец. Достав из сумки книгу, он снова ложится рядом. Читает, подняв ее над собой. Кажется, будто на нас падает дождь из слов. Я представляю, как мы их пьем. Я стала другой. Это все из-за Генри. По-другому плачу о Кэле, по-другому вижу мир.