Борис Хазанов - Чудотворец

«Ничего не поделаешь».

«Может, вернемся?»

«Милок, — спросил Владимир у пастуха, стоявшего на пригорке, — где тут у вас колодец?» Тот уставился на него с непонимающим видом.

Мой отец слез и, подойдя к пастуху, поднес ладонь ко лбу и к сердцу, после чего произнес несколько слов по-арамейски. Старик напряженно смотрел на него: он был глухонемой. Потом закивал и показал вдаль.

«Езжай до деревни, — сказал мой отец Владимиру, — мы пойдем пешком».

Мы поспели вовремя и, как вскоре оказалось, совершили наш путь не зря. Когда мы приблизились к селению — отец крупно шагал в своем развевающемся одеянии, подняв голову и равномерно взмахивая посохом, — там уже стоял народ: женщины, дети, цыганки, торговцы амулетами, нищие; сквозь толпу, звеня колокольцами, протискивались со своими жбанами разносчики воды, шныряли воры.

«Ага, — сказал отец, глядя куда-то поверх голов, — я эту компанию знаю. Тем лучше…» — пробормотал он.

Издали раздавался громкий, густой и монотонный голос отца Петра

Кифы.

Люди искоса поглядывали на нас, уступали дорогу; так мы оказались перед домом сотника. [9] «Арба стала увязать в песке» и далее «...так мы оказались перед домом сотника». — Персонажи неожиданно переносятся из Коломыи 1939 года в Палестину — в Кесарию I в., к дому евангельского благочестивого сотника Корнилия, призвавшего апостола Петра, дабы он благовествовал ему и его семье (Деян. 10). Отец Петр в подряснике стоял на крыльце, рядом с ним стоял хозяин и еще несколько человек.

К нам протиснулась Адела.

Тем временем Петр говорил:

«Вы знаете этого человека, это уважаемый муж, он не станет лгать и лжесвидетельствовать. Он один из тех, кого озарил свет истины. Он был в Иерусалиме, когда Господь наш въехал в город и люди кричали: Осанна, Царь Иудейский! Но Господь наш не земной царь, а небесный…»

«Ложь, — громко сказал мой отец, — все ложь». Некоторые из стоявших рядом обернулись на него, другие напряженно слушали того, кто стоял на крыльце.

«Он подтвердит вам, — говорил Петр, указывая на хозяина дома, — вы все знаете этого человека. Он имел видение: около девятого часа дня явился ангел Божий и воззвал к нему… И сказал: Корнилий! Верно я говорю?»

«Верно, все верно», — сказал сотник.

«…Корнилий! Призови к себе Петра, то есть меня, чтобы я сказал вам слово правды».

«Не волнуйся, — сказала Адела, — лучше не связываться. Ты видишь, они уже все готовы пасть перед ним на колени».

«Посмотрим», — сказал мой отец.

«Вы слышали, что происходит по всей Иудее, — продолжал Петр, — а я был среди тех, кого Господь наш избрал в ученики и кому повелел проповедовать среди народов. Вы слышали о великих чудесах, которые он совершал на земле, а я своими глазами видел, как это все было… Я видел, как он ступал по воде, вот как мы с вами переступаем через кочки, так он перешагивал волны. Это был Мессия! В первый раз он явился на землю, чтобы заповедать новый закон, закон любви, закон братства, по которому даже врагов своих надо любить, и если кто тебя ударил по щеке, то не отвечай злом на зло, а подставь другую. И рука врага твоего сама собой опустится. Наш Господь умер смертью мученика, пострадал за всех нас, а потом воскрес и вознесся на небо, но он придет снова. Он придет! Он придет скоро! Уже недолго ждать! И уж тогда настанет конец времен. Вот Корнилий перед вами, вот еще другие, они не дадут соврать. А еще расскажу вам про великое чудо, которое Господь сотворил в Вифании…»

«Не слишком ли много чудес?» Это был голос моего отца. Люди обернулись на нас, оратор умолк и стал искать в толпе глазами, кто сказал. Ему указали на нас. В толпе раздался ропот. Какая-то тощая растрепанная тетка чуть не набросилась на нас. Отец стряхнул ее руку.

«Юзя, давай уведем отца, — шепнула Адела, — тут народ знаешь какой…»

«А как же закон любви? — иронически вопросил мой отец, обращаясь к народу. — Вас учат любви к ближнему, подставь щеку, то да се. А я и рта не успел открыть, как вы уже готовы со мной расправиться».

«Кто ты такой и как тебя зовут?» — спросил Петр. Мой отец вышел вперед.

«Симон, — сказал он. — Меня зовут Симон».

«Ты что-то хотел спросить, Симон?»

«Да, — сказал мой отец. — Я хотел спросить…»

«Не слушай его! Мы его не знаем!»

«Спокойно, — сказал Петр. — Пусть он спросит, и я отвечу».

«Я всего лишь торговец древностями, — волнуясь, заговорил мой отец. — И если бы ты зашел в мою лавку, ты бы увидел, сколько всяких идолов и амулетов, богов и божков, сколько вещественных доказательств ложной веры, сколько разных суеверий накопилось на свете…»

«Да, да, — сказал Петр, — ложная вера застлала глаза народу.

Люди! Он прав!»

«Постой, я еще не кончил. Что я хотел сказать… Мы знаем, что у божества нет ни облика, ни абриса, а ты хочешь нас уверить в том, что Господь явился на землю в человеческом образе. Мы знаем, что никакому владыке нельзя воздавать божеских почестей, нельзя падать ниц ни перед кем, как Мардохей отказался пасть перед Аманом. А ты призываешь поклониться сыну плотника, как Богу. Ты хочешь уверить нас, что он был сын Божий, словно Господь Бог может жить с женщиной и прижить с ней сына. Чтобы как-то выкрутиться, ты и вся ваша секта утверждаете, будто женщина зачала без мужского семени и родила, оставшись девственницей. Как это может быть? Ты утверждаешь, что этот сын человеческий жил, как человек, и ел, как человек, и претерпел телесные муки, и умер, как умирает человек, — а потом восстал из мертвых. Вот я и спрашиваю тебя и всех вас: не слишком ли много чудес?»

«Тот, кто однажды видел чудо своими глазами, — сказал Петр, — не может не уверовать, а тот, кто уверовал, для того чудо уже не есть нечто невероятное и сверхъестественное, напротив даже… Люди! — воскликнул он. — Евреи! Не дайте себя сбить с толку ложными мудрствованиями. До того ли нам сейчас! Мир гибнет… Господь наш пришел не для того, чтобы опровергнуть закон, а наоборот — подтвердить то, о чем вещали пророки. Он пришел нас спасти. Кто уверует, тот спасется! А вы, нечестивцы, будете гореть — да, да, да! В печи огненной».

«Ты не доверяешь людям, — возразил мой отец, — какая же это вера, если она нуждается в таких примитивных доказательствах? Бог не щедр на чудеса. Немного стоит вера, которую покупают с помощью фокусов. — И он желчно усмехнулся. — Это и я умею».

«Будьте свидетелями, — закричал апостол, — он называет чудеса

Господни фокусами!»

«Могу продемонстрировать, — сказал мой отец, — пожалуйста…»

Он разинул рот, выпучил глаза, вобрал в себя сколько мог воздуха и изрыгнул синее пламя.

Народ так и ахнул.

«Вот это да, — сказал кто-то. Оживление охватило толпу, люди смеялись, свистели. — Давай еще!»

«Ты базарный фокусник, — сказал Петр, — видели мы таких чудодеев. А ножи глотать ты умеешь? Голубей вытаскивать из-за пазухи?»