Петра Дурст-Беннинг - Американская леди

Второй кивнул. Слова Франко де Лукки немного успокоили его.

– Когда мы сможем рассчитаться за следующий заказ?

– В начале следующей недели, – ответил собеседник, перелистывая календарь в поисках нужной даты.

– Уже так скоро? Я думал, синьор сначала вернется в Геную…

– Я нанял вас не для размышлений, мистер Соджорно! Если у вас возникнут какие-то трудности, дайте мне знать, – перебил его граф де Лукка.

От взгляда его холодных голубых глаз Соджорно стал беспокойно переминаться с ноги на ногу. Словно зверь, признающий господство другого в стае, он втянул голову, пытаясь казаться менее вызывающим, и вместо ответа лишь пожал плечами.

Взгляд графа снова потеплел.

– Я знал, что мы можем на вас положиться. – Теперь он даже улыбнулся.

«Почему Господь распределил свои дары так несправедливо?» – задался вопросом Соджорно, вдруг почувствовав себя избранным после такой улыбки. У молодого графа было все, чего так не хватало Соджорно и чего он так жаждал: безупречное тело, которое мог бы изваять римский скульптор, лишь привлекая все свои таланты, смуглое лицо, на котором проглядывала свежая щетина, придавая ему мужественности и темпераментности, и глаза, поблескивающие, словно драгоценные камни, и холодные как лед. Рот и подбородок отличались чувственностью и мягкостью, отчего женщины просто таяли. Madonna mia!

– Я останусь в Нью-Йорке на все лето. Мой отец считает, что в связи с большим количеством поставок будет неплохо, если кто-нибудь из нас останется и лично присмотрит за порядком, – ответил граф де Лукка, пряча календарь.

Соджорно с трудом смог отвести взгляд от собеседника. Франко де Лукка не обязан был перед ним отчитываться. Но все же граф ответил, и это в некотором роде льстило Соджорно.

– Я правильно понимаю: в ближайшее время количество «исключительных поставок» увеличится? – Граф доверительно и с долей иронии использовал произнесенные собеседником слова, но в тот же миг крепкая хватка стиснула кадык Соджорно и пережала трахею.

– Просто чтобы мы хорошо понимали друг друга, Соджорно: мы поставляем итальянское вино – ничего больше!

Первые два дня на корабле Мария провела в каюте. Нет, она не страдала от морской болезни, как многие другие пассажиры, просто она часами читала английский словарь, который ей подарил Завацки. Молодая женщина выходила только в столовую и возвращалась в каюту еще до окончания трапезы. Если она усердно станет учить слова, то по прибытии в Нью-Йорк будет понимать хотя бы отдельные фразы – так Мария оправдывала свое отшельничество. Хотя основной – и преимущественной – целью ее поездки было знакомство с другими людьми, сейчас Марии было не до того. Она вынуждена была признать, что ей не по себе и что она глубоко сожалеет о решении навестить сестру Рут в Америке. «Что я здесь, собственно, делаю?» – спрашивала она себя, пробегая с опущенной головой по узким коридорам корабельного нутра. Как бы она хотела сидеть сейчас у печи в мастерской и выдувать стекло! Или хотя бы попытаться…

Как только она впервые в начале апреля высказала мысль о поездке в Америку, это вызвало целую лавину событий, которых было уже не остановить. Мария ожидала возражений со стороны родственников, но Йоханна и Петер внезапно согласились и стали ее подбадривать. Они заявили, что Мария за свою работу уже давно заслужила поощрение и ей не помешает немного развеяться. «Но кто займется моими обязанностями?» – возразила Мария. Йоханна лишь отмахнулась: несколько недель они спокойно обойдутся и без нее, тем более если путешествие состоится в летние месяцы, когда мало заказов. Вполне приемлемо, если Мария вернется осенью, у нее будет достаточно времени, чтобы поработать и выпустить новый каталог до следующего февраля. Когда Мария заявила, что такая длительная поездка обойдется довольно дорого, Петер нахмурился и спросил, не собирается ли она когда-нибудь унести все свои сбережения с собой в могилу. Кроме того, она ведь будет жить в Америке за счет Рут.

И Марии ничего другого не оставалось, как отнестись к этой идее серьезно и на некоторое время покинуть Лаушу.

Магнус, как всегда, не вмешивался в спор. Может, он и надеялся, что Мария возьмет его с собой, но не выказал разочарования, когда этого не произошло. Но, если честно, Марии нравилась перспектива немного отдохнуть от его преданного собачьего взгляда, как и возможность посмотреть Нью-Йорк, насладиться разнообразием большого города. Поэтому в Зонненберг, чтобы получить паспорт, она отправилась одна.

Теперь же, находясь в тесной каюте, Мария не в силах была представить, как она могла так подло думать. Теперь ей казалось, что она лишилась собственной тени.

Взяв словарь под мышку, Мария вышла в кают-компанию, предназначавшуюся для пассажиров второго класса. Она выбрала диван в самом дальнем углу и присела, отвернувшись лицом к стене. Может, хотя бы здесь ее не так будет мучить тоска по родине.

Мария как раз учила, как узнавать дорогу и что говорить, если заблудился, как вдруг услышала шорох, затем кто-то сел рядом с ней на диван.

«Что за олух садится рядом без спросу…»

Мария сердито обернулась и взглянула на круглое сияющее лицо. Ей протянули белоснежную пухленькую руку.

– Простите мое поведение: я ведь вам еще не представилась! Меня зовут Георгина Шатцманн. Но вы можете называть меня просто Горги – так все делают. Я еду на свадьбу к сестре, и если мои наблюдения верны, то мы с вами – единственные дамы, которые на борту этого корабля путешествуют без спутников. Я подумала, что было бы очень мило, если бы мы познакомились поближе. Я присмотрелась к вам, – хихикнула она. – Но теперь-то я вас застукала, правда?

«К сожалению», – подумала Мария. Она еще соображала, какой бы вежливый отказ придумать, а собеседница уже невозмутимо продолжила разговор:

– Может, вы сочтете меня несколько назойливой, но, признаться, я так нервничала перед дорогой! Путешествие, свадьба, Нью-Йорк – у меня было такое чувство, словно я скоро взорвусь от волнения!

Мария взглянула на круглое лицо соседки и заметила, что сказанное не так уж далеко от истины: Георгина Шатцманн, она же Горги, моргала и смотрела на нее выпученными глазами. Ее щеки, усеянные сетью едва заметных сосудиков, постоянно поднимались и опускались, а не совсем белые зубы при этом прикусывали нижнюю губу – выглядела Горги как маленькая крупорушка.

– Меня зовут Мария Штайнманн, я тоже направляюсь к сестре. Правда, она уже сто лет как замужем, – неохотно ответила Мария.

– Невероятно! Штайнманн и Шатцманн – у нас даже фамилии похожи! – Горги покачала головой. – Может, это какой-то знак…

К радости собеседницы, Мария энергично кивнула, хотя это и значило, что об уроках английского языка можно было забыть!