Александра Маринина - Горький квест. Том 2 [litres с оптимизированной обложкой]

Галина Александровна рассмеялась, но тут же взяла себя в руки. Артем посмотрел на нее с удивлением и с неудовольствием.

— Но это, конечно, только мое мнение, — добавил он.

И не только твое, подумал я, но и Володи Лагутина. В этом вы тоже совпали.

— Перечислите, пожалуйста, персонажей, которые, по вашему мнению, иллюстрируют данную проблему, — попросила культуролог.

— Оба родных сына Ильи Артамонова — Петр и Никита, сыновья Петра — Илья и Яков. Племянник Алексей тоже яркая фигура, во всяком случае, он открыто сопротивляется Илье, просит отдать его в солдаты, потому что не хочет заниматься фабрикой.

— Но Алексей в конечном итоге становится первым лицом на фабрике, — заметила она.

— Это был осознанный выбор, в точном соответствии с тезисом о том, что свобода есть осознанная необходимость. Алексей не планировал заниматься фабрикой ровно до тех пор, пока его не избили до полусмерти. Он пролежал больным восемь месяцев, если я не ошибаюсь, и после этого понял, что ни в солдаты, ни на какую бы то ни было другую работу его не возьмут, так что вхождение в дело своего дяди — единственный путь как-то проявить себя и реализоваться. В тексте об этом прямо не говорится, но ведь понятно, что если человека избивают так, что он лежит и не встает в течение восьми месяцев, то это уже глубокая инвалидность.

Что ж, разумно. С этим трудно спорить.

— А что насчет Никиты? — допытывалась Галина. — На него Илья Артамонов не рассчитывал, Никита — инвалид детства, горбун. Почему вам кажется, что он олицетворяет ту же проблему?

— Об этом прямо сказано в той главе, где Петр приезжает к Никите в монастырь. Петр говорит Никите: «Тебе еще покойник-родитель наказывал: утешай! Будь утешителем», то есть здесь тоже есть ясно выраженная воля отца. А Никита отвечает, что для него это должность трудная. «Чем утешать-то? Терпите, говорю. А — вижу: терпеть надоело всем. Надейтесь, говорю. А на что надеяться? Богом не утешаются». И весь этот эпизод, а он достаточно длинный, показывает, что Никите в монастыре плохо, тягостно, он не чувствует себя на своем месте и страдает.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула Галина Александровна. — Что еще?

— Еще — такая мелочь, но меня зацепило. — Артем слегка улыбнулся. — Это не эпизоды, то есть зацепил не смысл происходящего, а просто высказывания как таковые, сами по себе.

Он перевернул несколько страниц в поисках нужного места. Видимо, фразы, показавшиеся ему интересными «сами по себе», были выписаны отдельно.

— Вот, нашел. «Соединение страшненького и противненького с жалким — чисто русская химия!»

Есть! Этой фразе в «Записках» Лагутина было посвящено целое эссе. Артем — первый бесспорный кандидат на участие в моем проекте. Думаю, что Сергей тоже.

— И еще одна цитата: «Я понимаю какого-нибудь интеллигента, который ни с чем не связан, которому некуда девать себя, потому что он бездарен, нетрудоспособен и может только читать, говорить; я вообще нахожу, что революционная деятельность в России — единственное дело для бездарных людей…» И последнее, что я хотел бы сказать. То есть на самом деле сказать я мог бы очень многое, но я понимаю, что мы ограничены во времени, так что я останавливаюсь только на том, что зацепило больше всего. В книге четко прослеживается мысль о том, что человек, который не приучен думать, читать, анализировать информацию, вникать, осмыслять, то есть человек с нетренированным интеллектом, обычно идет по пути агрессии, насилия и поиска врага. Если нужны подтверждения — я готов показать выписки. Очень ярко это подтверждают слова Тихона Вялова: «Неученый — что нероженый», то есть человек, не использующий мозги, проживает совсем пустую жизнь, как будто и не живет вовсе. Вообще Тихон — крайне любопытный персонаж, он так интересно играет словами, обнажая их двойной смысл!

Имя Артема в своем списке я подчеркнул тремя жирными линиями. О стопроцентном попадании «в образ» говорить, разумеется, еще очень рано, но то, что он отметил в романе, было в значительной своей части отмечено и Владимиром. Правда, о «лексической основе» мой племянник не писал, но разве это важно?

— Спасибо, Артем. Теперь послушаем Елену.

Вот и узнаем, что вынесла менеджер по продажам из трехсот страниц, прочитанных за пару часов. Оказалось, что вынесла она только симпатию к Илье Артамонову-старшему, родоначальнику Дела, замыслившему и построившему фабрику полотна.

— Он не рассусоливал, сопли не размазывал, ему говорят, что Артамоновых в городе не любят, а он отвечает, мол, ну и что, зато будут бояться. Для него главное — результат, а не отношение людей к нему и его семье. Он активный, уверенный в себе, целеустремленный, мотивированный. В общем, он мне очень понравился.

Говорила Елена напористо, быстро, убежденно, ни в книгу, ни в записи, если они вообще были, не заглядывала. Никто другой из персонажей интереса у нее не вызвал.

— Все остальные герои какие-то вялые и не особо умные, — завершила она свое короткое выступление. — Про них читать было откровенно скучно. Мутный отстой какой-то.

Ага, настолько скучно, что ты, деточка, похоже, и вовсе читать не стала. Как Илья-старший умер, так через пару страниц ты и вникать перестала, просто пролистала книгу и не заметила больше никого. Имя Елены я написал в том столбике, где уже красовались имена Алексея, Оксаны и Марины. С таким отношением к порученному заданию этой девушке нечего делать в моем проекте.

— Евдокия, прошу вас, — я посмотрел на девушку — протеже моего друга Назара.

— Меня затронули все моменты, в которых показываются сила и слабость, трусость и смелость. В этом смысле мне интереснее всего было сопоставлять Алексея с Яковом и старшего Артамонова с его сыном Петром, а самого Петра — с сыном Ильей. Получается такая интересная структура в поколениях: старший Артамонов — безусловно сильная и цельная личность, сумевшая навязать свою волю Петру, а Петр, в свою очередь, подчинился, возразить не посмел, всю жизнь чувствовал себя рабом и воли отца, и ненужного ему дела, он слаб, поэтому не смог справиться с собственным старшим сыном, тоже Ильей, который отказался участвовать в делах фабрики и уехал насовсем, а вот младший сын Яков попытался дело принять, но неудачно, поскольку был туповат и трусоват, в этом я полностью согласна с Сергеем. Причем Яков настолько глуп, что его легко вытеснили из дела Алексей и его сын Мирон, и настолько слаб, что не в состоянии этому противостоять, он понимает, что происходит, но ничего не хочет делать. И даже не злится из-за этого, а, наоборот, радуется, что можно не принимать никаких решений и не брать на себя ответственность. Если Петра Артамонова злит возрастание роли двоюродного брата и его сына, вызывает раздражение, неудовольствие, то Яков спокойно принимает ситуацию, которая для него выглядит освобождением от обузы.