Милорад Павич - Ночная книга

– Ты заглянула мне под юбку.

– Да. Ты носишь трусики «Шиссер». Они тебе очень идут.

– Ты прожгла мне кожу.

– Извини. Не слишком ли сильно сказано?

– Нет, не слишком. Все это просто ужасно. Вот, посмотри.

Гала подняла юбку, и на загоревшем под кипрским солнцем бедре девушка в зеленом джемпере увидела шрам в форме буквы «К».

– Ты просто приклеила букву на ногу, – произнесла незнакомка.

– Приклеила?! В том-то и дело, что нет. Букву поставила ты, только что. Она еще синеватая. Как будто я курица с клеймом птицефабрики.

– Я? Взглядом? Послушай-ка, что я тебе скажу. В двадцать первый век попали разные люди. Одни, вплывая в него, получили пробоины и пошли ко дну, другие, несмотря на то что живут сейчас в нем, на самом деле остались в двадцатом веке, а про некоторых только сейчас, в двадцать первом веке, стало ясно, что они глупы как пробка. Сама-то ты из каких? Или просто меня разыгрываешь?

– Не разыгрываю. Со мной такое уже не в первый раз. Меня и раньше клеймили. На мне много букв. «Н» ношу на груди, «О» на животе, теперь вот твое «К» на бедре, завтра на мне напечатают весь алфавит… Меня даже парень бросил из-за этих знаков.

– Подожди. Давай разберемся в твоей истории. Когда это происходит?

– Что значит – когда? Когда на меня посмотрят, как посмотрела ты, вот и все. Чувствую жжение, а потом на коже остается буква. Я скоро превращусь в ходячий букварь. Все тело в шрамах.

– Я не о том тебя спрашиваю. Какой сегодня день?

– Пятница.

– А раньше по каким дням это случалось? Вспомни!

– Погоди-ка… Действительно, всегда в конце недели. Да, это всегда происходило в пятницу. Невероятно… Теперь я хоть что-то знаю. В следующую пятницу буду начеку. – Гала посмотрела на часы. – Итак, чудеса происходят регулярно, по пятницам, в шестнадцать шестнадцать. Спасибо тебе за это открытие.

– Скажи, может, я могу для тебя еще что-нибудь сделать… То, что так вышло с твоим парнем, исправить нетрудно. У меня есть кое-кто на примете, мальчик просто прелесть. Он еще не знал женщин. Я бы с удовольствием воспользовалась им и сама, но, как видишь, с мужчинами я не сплю. Могу познакомить, если хочешь. Его все зовут «князь», потому что он похож на бронзового князя, который сидит на коне перед театром в каждом городе.

На следующий день Гала, девушка в зеленом и «князь» отправились в кафе. Мальчик действительно оказался просто прелесть, а его курчавая, ни разу не бритая бородка была рыжей, как ржавчина. Он был не по годам развит и очень красив, ему было тринадцать лет, и он не курил. Все время, пока они сидели в кафе, он обгрызал бублик и не проронил ни слова. Гала позвала князя Михайло прийти к ней в гости, специально для него срочно заказала и установила в ванной новый деревянный умывальник, купила ему три подушки и натянула на спинку предназначенного для него стула футляр от своей теннисной ракетки, так как в теннис она все равно не играла.

В ту ночь ей приснилось, что у нее есть электроорган «Ямаха», который, намокнув под дождем, начинает пахнуть стриженой овечьей шерстью. Она хотела ударить по клавишам, но тут из «Ямахи» вылетели птицы и разлетелись по чужим снам, оставив ей немую тишину, створожившиеся дни и целое стадо свернувшихся ночей…

На следующий день пришел «князь». Она приготовила белую икру, салат с кунжутом из девяти компонентов и голодную зимнюю рыбу, выловленную как раз перед тем, как в реке останавливается течение. Для ужина было еще рано. Она посадила мальчика за стол, сварила кофе, но он сказал, что кофе не пьет. Она была смущена, он выглядел еще красивее, чем в кафе. Тут из его жилетки послышалась музыка.

– Носишь в кармане Листа! – пошутила она и засмеялась.

Он достал мобильный телефон и отключил его. Они сидели рядом, она дотронулась до его руки и сказала:

– По статистике, в течение жизни ты будешь заниматься любовью примерно две с половиной тысячи раз… и в целом за весь свой век на поцелуи потратишь две недели…

Он смерил Галу взглядом. На нее уставились две открытые перламутровые раковины, в середине каждой из них была круглая жемчужина. В ту же минуту она вскрикнула, почувствовав, что ее как будто кто-то ужалил в правую грудь:

– Что ты делаешь? – Она расстегнула пуговицы и увидела красноватую букву «И». – Да как ты посмел?! Ты поставил на мне клеймо, как будто я скотина! – закричала она.

Он в полной растерянности встал, забормотал невнятные извинения и выбежал из ее квартиры. Гала уронила голову на стол и заплакала.

– Ну как это называется? Травма, печать, метка, шрам. Буква. Как ни назови, хотелось бы, чтобы это клеймо было последним…

Оно оказалось не последним. Последнее появилось в следующую пятницу.

Факультетские занятия той пятницы приближались к концу. Преподаватель смотрел в окно на последний в этом году солнечный день и говорил усталым, пересохшим ртом:

– В юридической практике существуют особые случаи, которые мы можем рассматривать как исключения, приносящие неожиданные результаты. Позволю себе сравнение. Так же как в акушерстве при невозможности осуществления родового процесса обычным, естественным путем прибегают к кесареву сечению, вследствие чего указанный процесс происходит другим способом и в несколько ином направлении, так и в юриспруденции бывают случаи выявления некоего необычного, неожиданного факта, приносящего правовое исцеление и, вопреки всем ожиданиям, приводящего к разрешению проблемы. Вот один пример из времен Античности. Сохранились свидетельства по делу одного греческого скульптора, обвиненного в том, что при создании статуи богини Афины он использовал меньшее количество ценных материалов: золота, слоновой кости и тому подобного, – чем указал в счете за проделанную работу. Так как статуя была полностью готова и установлена в городе на соответствующее место, истцы считали, что обвиняемый не сумеет опровергнуть обвинения и будет вынужден возместить убытки. Вопреки всем ожиданиям скульптор заявил, что сделал Афину разъемной и она с помощью своего рода «кесарева сечения» может быть разобрана на составные части. Он снял со статуи все детали, выполненные из золота и слоновой кости, взвесил их, доказав тем самым свою невиновность, и компенсацию ему выплачивать не пришлось…

Занятия закончились, студенты спускались по широкой наружной лестнице здания и расходились в разные стороны. Они торопились, потому что их ждал прекрасный теплый вечер, вечер этого дня, у которого не было ни прошлого, ни будущего, а был только он сам, и этого вполне хватало. Гала, в платье без рукавов, весело бежала вниз по ступенькам, словно по клавишам рояля, и вдруг почувствовала, что в ее правое плечо вонзилось какое-то жало. Она посмотрела на руку и с ужасом обнаружила, что там появилась буква «А». Оглянувшись, она увидела у себя за спиной виновника происшествия, своего сокурсника Христофора Лунса. Он смеялся через усы, как через сено, и смотрел на нее в упор. Галата вскипела: