Рю Мураками - Паразиты [litres]

Да, он действительно мог идти куда угодно. В гостиницу, в сауну, в публичный дом… «Можно отправиться к той старухе, что угощала меня шоколадом… Я могу рассказать про жестянки с ипритом продавцу из оружейного магазина в Уэно. Сто пудов, он оставит меня ночевать у себя. Да и та девчонка из кафе с удовольствием послушала бы о том, что произошло в мастерской… А потом я сниму квартиру. Я пошлю кассету Йосико Сакагами, и она примчится по первому моему слову…» От мысли, что можно раствориться в толпе и исчезнуть, у Уихара потеплело на душе. Кстати, в парке Мицукубо должны быть, наверное, еще бомбоубежища. И в них наверняка найдется что-нибудь почище иприта. К тому же у него есть защитный костюм. Мало кто догадывается, что такая вещь может пригодиться в любой момент. Уихара вспомнил фильм, который показала ему старуха. Это было наглядное свидетельство того, что происходило когда-то, но может случиться и теперь. В любой день, в любую минуту. Даже эти умники из «Интер-Био» не смогли додуматься до такого.

«Ай да я, ай да молодец!» – рассмеялся про себя Уихара. Он остановился перед светофором – зеленый свет замигал и переключился на красный. Справа Уихара мог видеть, как перед витриной компьютерного магазина толпится народ. Люди брали в руки мобильные телефоны, подносили их к уху, заглядывали в объективы фотоаппаратов и телекамер, а вокруг сновали продавцы и давали пояснения. Людей было так много, что Уихара не удавалось различить отдельные фигуры. Люди входили внутрь, выходили обратно на улицу, проходили мимо Уихара, но для него они оставались однородной массой. В толпе выделялась только одна девушка. Несмотря на холод, на ней было только коротенькое платье да туфли на высоченных каблуках. Некоторые из прохожих останавливались и смотрели ей вслед.

Только отринув тщету этого мира, Уихара мог видеть жизнь во всех ее мельчайших подробностях. Зажатые в рамках общественных отношений люди переставали понимать смысл своего существования. Уихара не знал, правильно ли он поступил, запершись от остального мира. Просто у него не было выбора. Если бы он жил как все, то никогда бы не познакомился с удивительной старухой, не увидел бы жутких сцен войны, не понял бы ничего о бомбоубежищах… Его жизнь стала подобна воде в том ручье. Истина вытекала из потайных родников, ее течение было вечным. Реальность была уделом живого человека, а не этого скопища ходячих мертвецов. Только избранный мог узреть Вселенский Поток. Найдя свой Путь, уже невозможно свернуть с него.

На огромном электронном экране, укрепленном на фасаде одного из зданий, возник величавый европейский замок. В следующее мгновение перед взором Уихара открылся зал необъятных размеров, заполненный танцующими парами. Звуки вальса смешались с уличным шумом…

Уихара огляделся и снова увидел множество стрел и стрелочек, направлявших толпу. Казалось, их никто не замечал, но тем не менее люди безотчетно подчинялись их указаниям. Должно быть, эти стрелки сделались частью бессознательного у каждого жителя города. Такие указатели постоянно впиваются в мозг, когда человек, например, смотрит телевизор или болтает со своей сестрой… Избавиться от них почти невозможно. Чтобы снова стать самим собой, нужно уметь сопротивляться, но теперь этому не учат.

Люди шли, не смея отклониться от заданного направления. Неподчинение считалось преступлением, за которое назначались те или иные наказания. Человека могли высмеять…

На противоположной стороне улицы образовалась порядочная толпа. Наконец светофор мигнул зеленым, и люди бросились туда, куда указывала им очередная стрелка. Точнее, не люди, а пешки на огромной шахматной доске. Следовать указаниям и правилам доставляет им ни с чем не сравнимое удовольствие и ощущение безопасности.

Перед глазами Уихара замелькали крашеные блондинки, дорогие серьги, мобильные телефоны, черные очки, меха, бутылки с минеральной водой… На время он растворится в этой массе. Ему многое нужно сделать. Во-первых, надо послать кассету Йосико Сакагами. Неплохо бы найти покупателя, которому можно будет продать иприт. А когда эта история забудется, Уихара вернется в лес… По пути можно будет завернуть к старухе на огонек. Он обязательно встретится с девушкой из кафе «Мадемуазель». Когда-нибудь он сможет рассказать ей все… Уихара представил себе, как на прелестном личике Йосико Сакагами вырастают пузыри величиной с теннисный мяч. Она будет кричать и рыдать от ужаса, а он объяснит ей, что во всем виновата только она сама. Ее веки превратятся в такие же шары, как у Сигехара. «Смотри, на твоем лице возникает новая планета!» – воскликнет он тогда. Потому что если ей не объяснить хорошенько, то она, пожалуй, и не поймет, что эти пузыри на самом деле являются планетами.

Загорелся зеленый свет, и Уихара шагнул с тротуара. Толпа мгновенно поглотила его. Он поднял голову и между громадами небоскребов увидел Поток. Он указывал Уихара в будущее, куда вел его червь хослокатерия.

Заканчивая последнюю главу романа, я размышлял о значении слова «надежда». Раньше мне не приходилось задумываться над подобными вещами.

В современной Японии принято считать, что само понятие «надежда» – явление отмирающее. Надеяться можно, только если ты попал в трудное положение и тебе хочется верить, что завтра будет лучше, чем вчера. Ожидание, вера в лучшие времена присущи всем заключенным, узникам лагерей и вообще любому угнетенному человеку. Этот вопрос никогда не стоит перед представителями правящих классов или диктаторами. Больше всех надеются дети, ибо живут будущим.

Проблема нынешнего японского общества заключается в том, что оно не принимает реальность такой, какая она есть на самом деле. А для государства, которое не может адекватно оценивать свое настоящее, нет и будущего.

Иными словами, на наших глазах заканчивается целый исторический период, когда надежда на лучшее была краеугольным камнем общественного сознания. Отказываясь от этого понятия, общество теряет свою защитную функцию. Надежда становится личной проблемой каждого человека. Мы погрязли во лжи и заменяем веру риторикой.

Возможно, тот, кто сознательно отрекается от мира, в действительности стремится избавиться от этой лжи.

Рю Мураками

Игра, напоминающая китайский бильярд.