Вэдей Ратнер - В тени баньяна

В 1975–1979 гг. «красные кхмеры» предприняли попытку построить в Камбодже идеальное общество – одну из самых радикальных за всю историю человечества. Они разлучали семьи, отправляли людей в трудовые лагеря, морили голодом, убивали. Яростное желание избавить страну от «врагов» вылилось в массовые казни тех, кого считали политически, идеологически или расово неполноценными. В январе 1979 года вьетнамские войска свергли режим «красных кхмеров», положив конец «революционному эксперименту». И хотя мы никогда не узнаем реальных цифр, по оценкам ученых, жертвами режима стали от одного до двух миллионов человек – почти треть населения страны.

Моего отца, как и отца Рами, забрали вскоре после прихода к власти «красных кхмеров». Принц, представитель «вражеского» класса интеллигенции, он оказался неугоден режиму. Боль утрат, страдания, которые мне пришлось пережить в последующие годы, пробудили во мне желание понять, что случилось с моим отцом, с моими близкими и с моей страной. В качестве жанра для своей истории я выбрала роман, и там, где память подводила меня, я призывала на помощь воображение. Написанная крупными мазками, эта книга рассказывает о жизни моей семьи на фоне реальных исторических событий. Я ускорила время, сократила количество мест и персонажей, чтобы лучше прописать детали, изменила имена и биографии членов моей семьи и людей, которые встречались на нашем пути. Единственное настоящее имя в романе – это имя моего отца. И хотя по профессии он был летчиком, но часто говорил мне, что в небо его позвала «поэзия полета». Отец Рами не только носит титул и имя моего отца, в том числе домашнее прозвище Принц-тигр, но и воплощает в себе его надежды и идеалы, его отчаянное желание спасти меня. Этот образ наполнен моими воспоминаниями о человеке, которого я так любила и люблю по сей день.

Любовь к отцу побуждала меня искать его снова и снова. И хотя современная Камбоджа совсем не похожа на райское место, в котором прошло мое детство, или на священную землю, какой считал ее отец, здесь нашли последнее пристанище те, чью память я свято чту. В 2009 году я была приглашена во дворец на аудиенцию к Его Величеству королю Нородому Сиамони – для официального представления. Меня представили, как Неак Анг Мтях Ксатрэй Сисоват Ратнер Аюраванн Вэдди. Почтительно сложив ладони, я на «королевском» языке сказала Его Высочеству, что перед ним дочь Принца-тигра, внучка Его Королевского Высочества принца Сисовата Ямарота, правнучка Его Королевского Высочества принца Сисовата Эссаравонга и праправнучка Его Величества короля Сисовата. В память об отце я подарила королю три тонны риса – для бедных. Его Высочество принц Сисоват Аюраванн… Я замолчала, не в силах продолжить. Скованная, как в детстве, молчанием, едва сдерживая слезы, я вдруг ощутила всю важность происходящего: я заняла место отца, его имя стало моим.

Однажды отец показал мне, что значит королевское достоинство. Мне было около четырех лет. На рыночной площади в Пномпене мы увидели нищего. Он сидел, скрестив ноги, на рваном джутовом мешке. Нищий был слеп, и, когда он обращал глаза к небу, казалось, будто в них отражаются белые облака. Подняв руки, он словно просил о чем-то небеса. Вид этого нищего глубоко тронул меня. Мне захотелось дать несчастному хотя бы что-то, пусть самую малость. Мы купили рис, завернутый в лист лотоса, и я уже направилась к нищему, как вдруг отец остановил меня и напомнил, что я должна снять сандалии. Я удивилась. Обувь снимают, только когда подходят с подаянием к монахам – в знак уважения к их духовному пути. Все мы нищие, ответил отец, и не важно, во что мы одеты, – в лохмотья, в монашеские одежды или в шелка. Все мы хотим от жизни одного. Да, я родилась принцессой. А этот нищий повидал немало горя на своем веку, однако нашел в мире то, ради чего стоит жить. И мы должны отдать ему дань уважения. В этом человеке благородства ничуть не меньше, чем в нас. Я не помню, что именно сказал тогда отец, но помню, что, даже будучи маленькой девочкой, уловила смысл. Его поступок и слова запали мне в душу. Несмотря на все, что мне пришлось пережить, я знаю: человеческий дух, как руки того слепого, как крылья птицы, поднимется над хаосом и разрушением.

Я думала рассказать эту историю королю, чтобы он понял, каким человеком был мой отец, но потом решила, что сейчас не лучшее время для историй. И просто сказала то, что чувствовала. Как бы ни умер мой отец, мне хотелось, чтобы, умирая, он знал: однажды я буду сидеть в этом зале, где он так часто бывал, и его имя будет снова и снова звучать под этими сводами.

Я – единственный выживший ребенок своего отца, и чтить его память – мой долг. Я хотела, чтобы отец и все, кто замолчал навеки, снова обрели голос. Так родилась эта книга.

Моему редактору Триш Тодд – за конструктивную критику и мудрые наставления. Она всегда задавала правильные вопросы, помогавшие мне найти нужные слова, вынести на поверхность то, что скрывалось в глубине. Джонатану Карпу и всей команде издательства «Саймон энд Шустер» – за все, что они сделали для этой книги.

Моему агенту Эмме Суини – за точные, проницательные комментарии к рукописи и усердные поиски издательства. Сюзанне Ринделл – за то, что заметила мою книгу в «самотеке»!

Джиллиан Гаэта – за своевременный совет.

Джейн Макдоннелл, моей близкой подруге и наставнику, – за то, что разглядела во мне литературный дар, когда у меня еще не было ни языка, ни голоса. Пенни Эдвардс – за живой интерес, с которым она читала мою книгу. Старине Нилу Гамильтону – за веру в меня и бесценные моменты прозрения. Моей дорогой Марии Герминии Гратероль – за то, что всегда видела во мне писателя.

Моим близким – за их любовь. Моим обожаемым сводным сестрам Леакхене и Линде и нашему отцу Э. К. Конгу; Анн-Мари, Митчеллу и Джулиане – за то, что всегда снабжали меня хорошими книгами; Анн-Мари Геммилл-старшей и Генри Геммиллу, а также Мелвину и Иде Ратнер – за их великодушие; Джоанн и Патрику – за то, что следовали за мной по миру, приходя на помощь в трудные минуты.

Моему мужу Блейку – за неоценимую поддержку, за то, что взял на себя все семейные заботы, предоставив мне возможность писать. Твоя любовь не знает преград, и мне кажется, будто мы прожили вместе не одну жизнь.

Моему самому маленькому и одновременно самому большому поклоннику – нашей дочери Аннелиз – за мудрость и терпение, за то, что иногда мы менялись ролями и она по-матерински утешала и поддерживала меня в работе над книгой. В тебе воплощаются мои надежды и мечты.

Моей матери – за то, что не раз подарила мне жизнь. Тебе я обязана всем.