Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

- Этот город, - тихо сказал он на ухо, - обязательно надо смотреть в четыре глаза и обойти в четыре ноги. У нас с тобой как раз полный комплект.

Вместо ответа Дуня уткнулась лбом в его плечо и озвучила вопрос, который задавала сама себе раз пятьдесят за последний год, а, может, даже сто. Вопрос, ставший уже риторическим:- Господи, откуда ты взялся, автостопщик?

- Неважно, откуда я взялся, важно, где я сейчас. А я сейчас тут, - Иван обнял прижавшуюся к нему Дуню. - А через три недели буду в Париже. Вместе с тобой.

На последней фразе Дуняша уловила чуть вопросительную интонацию и закивала головой. Совсем как тогда - в выставочном зале.

- Да, вместе со мной, - обняла в ответ, а потом, чуть помолчав, добавила. - Мне неважно, где я сейчас. Но очень важно с кем. С тобой я поеду даже автостопом. Только ... я хочу быть твоей финальной остановкой.

- Договорились, - он прижался щекой к ее макушке. - Правда, боюсь, на взлетную полосу автостопить нас не пустят, поэтому полетим законным путем, Дульсинея моя.

*В Париже была весна.Есть вещи, изначально и идеально созданные друг для друга. Как Париж и весна. Или как молодой мужчина в белой рубашке, черных брюках, остроносых туфлях - и фотоаппарат в его руках. Человек и камера составляют единое целое. У них имеется одна общая цель - темноволосая девушка в клетчатой рубашке, джинсах и проказливых кедах в сердечки, которая пестрым пятном ярко выделяется на фоне темной готической громады Нотр-Дам-де-Пари. И мужчина никак не может перестать фотографировать ее. Не Парижскую Даму, а свою собственную Прекрасную Даму. Но он все-таки оторвался от видоискателя, и она тут же подбегает, берет за руку, прижимается плечом к плечу.

- Смотри! - он поворачивает к ней маленький экран камеры. - Я же говорил, что джинсы тебе очень идут! А если бы ты еще надела вчерашний красный берет...

Ответом ему звонкий смех.

- Это для бабы Тони! А за комплимент - спасибо. Между прочим, тебе тоже необыкновенно идут белая рубашка, черные брюки и классические туфли. Чувствую себя готовой... - чуть тише, - влюбиться в тебя во второй раз.

Кажется, он немного смущен этими словами. Но Дуне этого мало. И она, легко проведя по его руке, словно смахивая с рукава пыльцу каштанов, вдруг мягко спрашивает:- Только галстука-бабочки не хватает. Наденешь бабочку на нашу свадьбу?

Это нокаут. Очередной технический царский нокаут. Первое время Ваня просто растерянно смотрит на нее, не зная, что сказать. Неужели... неужели все так очевидно? И сюрприз не удался? Наконец, мужчина собирается с мыслями. С независимым видом засовывает руки в карман брюк и демонстративно закатывает глаза.

- До вечера не могла подождать, да? У меня столик в ресторане заказан, кольцо в кармане, речь на пять страниц приготовлена. А ты... ты...

- Пять страниц?! А не десять слов? - у нее смеются глаза, но губы упорно поджимает. Ровно до тех пор, пока он не достает руку из кармана. На ладони - алая бархатная коробочка. Которая открывается уверенным щелчком пальца.

- Раз такая самостоятельная и нетерпеливая - надевай сама!

А вот теперь женские губы открываются. Распахиваются. Как и глаза - и она несколько секунд смотрит на кольцо на белом атласе. Сплетение трех видов золота образует затейливую вязь, в которой отчетливо угадываются буквы «Д» и «Т». Кольцо явно авторское и сделано на заказ. Девушка понимает это. Как и многое другое. Но, точно так же как и он, с независимым видом убирает руки - за спину. И так же, как он, демонстративно закатывает глаза.

- Вот уж нет! Учишь тебя, учишь, как с царицами обращаться - бесполезно. Давай сам.

Его губы трогает улыбка.

- Сейчас?

- А когда? - фирменный изгиб царской брови. - Вон - и Собор рядом.

- Это аргумент, - кивает он. - Тебе нравится кольцо?

- Пока не знаю, - она никак не может оторвать взгляд от алой коробочки, от золотых букв. И с лица начинает сползать показное и насмешливое. - Надо посмотреть, как все это будет смотреться на руке.

Наконец поднимает глаза. Счастливые глаза влюбленной женщины. И протягивает руку.

Кольцо садится на безымянный палец идеально. Потому что прежде, чем делать заказ у знакомого ювелира, Дон Кихот померил у своей спящей Дульсинеи палец ниткой.Молодая женщина подносит руку к лицу и долго разглядывает кольцо на пальце. И потом, переведя взгляд на того, кто стоит перед ней, негромко и взволнованно говорит:- «Д» и «Т» - это...

У него счастливые глаза влюбленного мужчины.

- Это Дульсинея Тобольцева.Потому что есть вещи, идеально созданные друг для друга. Как весна и Париж, например.

Или Тобольцев и его Дульсинея.