Инна Беляцкая - Прошлое бьёт по пяткам [СИ]

Надежда — 20 лет.

— Ольга, что на этот раз? С чего вдруг начальству приспичило меня увидеть в конце рабочего дня? — протягиваю милой секретарше нашего босса пакет, она раскрывает его и улыбается.

— Наденька, ты спасительница нашей семьи! Бабушка каждый раз, когда примеряет сшитые тобой вещи, говорит, что мы просто обязаны пригласить тебя на шикарный обед и отблагодарить.

— Денежной благодарности будет вполне достаточно, а пообедать я и дома могу, — отвечаю я, забирая деньги, которые протягивает Ольга.

— Ты наша спасительница, — говорит она. — А можно заказать тебе ещё ночнушку и халат?

— Приноси материал, размеры твоей бабушки я уже наизусть выучила, придумаю что-нибудь незаезженное. Так мне можно пройти к боссу?

— Подожди пять минут, он по телефону разговаривает.

Присаживаюсь на удобный диванчик для посетителей, расслабляю спину и плечи, что-то я сегодня перетрудилась. Наш небольшой пошивочный цех наконец-то получил большой заказ, и теперь все работники вынуждены входить в режим интенсивной напряжённой работы. До этого три месяца мы перебивались малыми заказами, имели укороченный рабочий день и, соответственно, копеечную зарплату. Я подрабатывала тем, что шила халаты, ночные рубашки, подушки, наволочки и даже семейные трусы, плату брала чуть больше себестоимости, потому как клиенты — люди небогатые. Вот и бабушку нашей секретарши обшиваю потихоньку, она женщина крупная, и найти для неё одежду в наших магазинах сложно. А если найдёшь, то будет она некрасивая и из синтетических тканей, что для пожилого человека очень нежелательно. И таких постоянных клиентов у меня около десятка, есть ещё соседи, которые часто приходят ко мне с мелкими проблемами, то что-то зашить, то подшить, то ушить, и так далее. В общем, с голоду я не пухну, ну, и не жирую, живу, как все.

— Можешь заходить, — тихо говорит Ольга.

Только расслабилась… Придётся вставать, идти и смотреть на рожу Мирона, нашего босса и по совместительству пасынка моей родительницы, которая сбежала к его отцу, когда мой родитель переживал в бизнесе тяжёлые времена. Рожа-то у него ничего, смазливая, только смотреть на неё совсем не хочется, и не только из-за родственницы, есть ещё причины.

— Надежда, — Мирон развалился в кресле, расставив ноги, распустил галстук и расстегнул на рубашке аж три пуговицы, будто только что принимал у себя девицу лёгкого поведения, ещё бы ширинку расстегнул и был бы полный комплект, — на столе чертежи выкроек нескольких видов шапок, посмотри и скажи точно, когда сможешь связать пробные изделия.

— Мы открываем вязальный цех?

— Открываем, а ещё к ним бы шарфы, но не простые, а что-нибудь интересное, подумать надо.

— У тебя есть дизайнер или модельер, как он себя пафосно называет, пусть он и думает, — отвечаю я, разглядывая листы с выкройками.

— Он модельер по одежде из тканей, а это вязаные изделия, — медленно отвечает Мирон.

— Доплатишь — начну думать, нет — ни одной извилиной не пошевелю.

— Доплачу. Или ты мне не веришь?

— Подпишем дополнительный договор?

— Ну, если ты такая недоверчивая, то подпишем, — Мирон встал и, обогнув стол, подошёл ко мне. — В пятницу у нас будет небольшой пикник, только для семьи, приходи.

— У меня планы на вечер пятницы.

— Хватит врать, Надежда! Сегодня понедельник, у нас в стране никто не планирует больше чем на один день, в наши-то времена все живут одним днём.

— Значит, будут планы, Мирон.

— Объясни, почему ты не хочешь увидеться с матерью? Она переживает за тебя, хочет увидеть, поговорить. Два года скрываешься! Сколько можно лелеять свои обиды?

— Моя родительница меркантильная стерва, она не переживала за меня, когда папаша от горя ушёл в длительный запой, когда я творила не пойми что, а сейчас переживает. Поздно спохватилась! Я оставила её в прошлом, поставила жирный крест и забыла, как всё плохое, что случилось со мной. Пробные изделия жди не раньше, чем через три дня, шарфы чуть позже. И больше не говори со мной о своей семье, ты мой босс, и разговоры у нас только о работе.

— Нельзя навсегда забыть прошлое, оно рано или поздно обязательно о себе напомнит.

— Напомнит, значит, вспомню, а потом опять забуду, — разворачиваюсь и выхожу из кабинета.

— Надя, — тихо шепчет Ольга, — на тебя опять жалоба поступила, что делать?

— Аглая Петровна просто неуёмный фантазёр, третья жалоба за два месяца! Я даже не буду спрашивать, что она на этот раз придумала. Мы с ней последний раз виделись месяца три назад, а жалобы поступают раз в две недели, молодец женщина, старательная. Ты отдай жалобу боссу, не стесняйся, пусть прочитает, порадуется за фантазию сотрудников, а заодно и увидит, чем они занимаются в рабочее время.

— Я тогда отдам, — Ольга всё ещё сомневается.

— Отдай обязательно, давно хочу что-то в жизни поменять, работу будет в самый раз, — я машу рукой и выхожу из приёмной.

Пока не закончился рабочий день, нужно открыть вязальный цех и проверить, что у нас в остатках с прошлого раза. Полгода цех стоит закрытым, заказов нет, может, придётся наладчиков вызывать, оборудование не любит простоев.

Первая, кого я встречаю, заходя в швейный цех, — наш мастер, женщина высочайшего профессионализма Наталья Алексеевна, она улыбается мне и, осторожно взяв за рукав халата, отводит в сторону.

— Аглая заходила, — наш мастер не называет её по отчеству принципиально, нужно заслужить её уважение, чтобы она называла тебя по имени-отчеству, разговаривая с третьим лицом. — Когда узнала, что тебя вызвали к боссу, ухмыльнулась и убежала, чуть ли не подпрыгивая.

— Она думала, что меня вызывают по поводу её кляузы, потому и обрадовалась, а меня вызвали по работе, — я показываю листы с выкройками. — Открываем вязальный цех, будем шапки и шарфы вязать.

— Прекрасно, — Наталья Алексеевна никогда не боялась работы и не боится трудностей, — сейчас и открою, нужно станки проверить, как бы наладчиков вызывать не пришлось.

— Пойдём, посмотрим, что у нас в остатках, может, хватит ниток на демонстрационные экземпляры? — мы направляемся к вязальному цеху.

— Может, ты Аглаю пошлёшь, чтобы отстала?

— Бесполезно, пусть бумагу марает, она всё стерпит, я за эту работу не держусь, уволят — найду, чем заняться.

— Что ты ей сделала?

Думаю, этот вопрос сейчас волнует весь наш преимущественно женский коллектив.

— Она просто мстительная баба из моего прошлого, я уже жирный крест поставила и на ней, и её дочери, и забыла об их существовании, но, видимо, они обо мне не забыли, так велика обида.

— Если ты не хочешь, то я могу её остановить, стоит указать начальнику её отдела на все ошибки, что она допустила, работая здесь, и полетит отсюда Аглая, быстро и с ветерком.