Инна Беляцкая - Нарисуй счастье! [СИ]

Перед тем как носилки вкатили в машину, я услышала голоса, но у меня уже шум в ушах, темно в глазах, воздуха отчаянно не хватает, здоровой рукой, я схватилась за грудь и начала судорожно хватать ртом воздух. Меня тормошили, гладили по голове, что-то шептали на ухо, я же не слышала ничего, темнота, шум на грани слышимости и так не хватает воздуха, я открываю рот, легкие обжигает, я задыхаюсь, а потом ныряю в темный омут, вязкая жижа обхватывает мое тело, и я медленно в неё погружаюсь.

Слышу, как двое мужчин разговаривают на повышенных тонах. Один голос мне знаком, но я не могу вспомнить, кому он принадлежит. Глаза открывать не хочу, пусть ругаются без свидетелей. Разговор прекратился, я чувствую, что ко мне подошли, кто-то осторожно гладит меня по голове. Нужно открывать глаза.

Поворачиваю голову и вижу сидящего рядом с кроватью Алекса.

— Ты какими судьбами здесь?

— Мимо проезжал, увидел, как тебя грузят в машину скорой помощи, поехал за ней. — Отвечает он.

— И давно ты мимо проезжаешь, тебе же совсем в другую сторону?

— С того момента как ты меня в квартиру не пустила.

— Алекс, я не знала, что ты маньяк.

— Я идиот, а не маньяк, как только ты отказала мне, я понял, что люблю тебя, раньше мне это в голову не приходило. Мой шофер постоянно следует за тобой все это время. Я думал, ты найдешь себе парня, увижу, что ты счастлива, и отойду в сторону. А сейчас понимаю, что никогда бы не отошел.

— Правдиво и самокритично. — Только и ответила я. — Мне можно уйти отсюда. — Я подняла свою правую руку и посмотрела на гипс.

— Я заберу тебя, мой мотоцикл уже пригнали к больнице.

Мое колено зафиксировали тугой повязкой, значит у меня только ушиб, но это не страшно, ходить буду, а вот правую руку жалко, пока гипс не снимут, рисовать не смогу. Нужно обязательно взять справку, у меня ещё неделя практики.

Три недели спустя. Кира.

Вчера сняли гипс. Утром, проснувшись раньше Алекса, я быстро приняла душ и села рисовать. Нужно разрабатывать руку, три недели пальцы ломило, как хотелось взяться за карандаш, я пыталась, но у меня ничего не получалось, обидно.

Отцу о травме, я не сказала, не захотела волновать. Алекс переехал ко мне. Он освободил меня от домашних дел, не разрешал нагружать больную руку и ногу, и почти каждую ночь любил меня нежно и медленно. Первое время, я боялась, что ему надоест постоянно подстраиваться под меня, но он не выражал недовольства и я расслабилась. Мы теперь засыпали каждый день в одной кровати, и он никогда не забывал о том, что двери во все комнаты должны быть открыты.

Положив перед собой листок, я взяла карандаш и задумалась, а чтобы я хотела нарисовать.

— Кира, нарисуй счастье. — Тихо сказал Алекс.

— Это абстрактное понятие, каждый видит его по-разному. — Задумчиво ответила я.

— Нарисуй, как видишь ты, а я постараюсь воплотить это в жизнь. — Ответил он.

— Я попробую…