Владимир Топилин - Таежная кровь

…Медленно возвращаясь в реальность, Топ открыл глаза. Что это было? Сон? Последствия шокового состояния? Не помнит, что снилось. Какой-то черный сумбур: бегающие тени, грязная вода, крутая гора. Успокаивал себя, что все – только сон, и стоит открыть глаза, как Топ очнется у себя дома, на диване. Так было не раз, когда ему снился кошмар. Но…

Когда открыл глаза, долго смотрел на высокие пихты, склонившиеся кусты, вытянувшиеся солдатиками травы. Тайга «разговаривает» на всевозможные голоса: пернатый мир славит продолжение жизни. Все так же где-то далеко (с каждым часом все дальше) журчит ручей. А по макушкам деревьев прыгает легкий ветер-верховик.

Топ вспомнил, где находится. В глазах на мгновение потемнело, но прояснилось. Светит солнце. Яркое, лучистое, как луч галогенового прожектора. Кажется, что небесное светило зацепилось за макушку острой ели и не желает соскальзывать с дерева. Еще немного – и упадет с высоты в лохматую пасть хитрого зверя. В действительности солнце потихоньку, с каждой минутой опускается вниз к горизонту, наплывает на колкие ветки высокого дерева. И в этом есть какая-то неизбежная закономерность: пройти сквозь дерево до самой земли, раствориться в густой чаще и привести за собой ночь.

Солнце разбудило Топа. Настойчиво растопило «липкий мед» на сомкнувшихся веках, раскрыло глаза, привело в чувство: не спи, человек, жизнь проходит!

Топ, как в коматозном состоянии: ни дать ни взять. Даже не может повернуть голову. Только с помощью ладоней. Он долго смотрел сквозь прикрытые ресницы на белесое, играющее в лучах светила пространство. Потом постепенно начал приходить в себя, проснулся. Трезво оценил ситуацию.

Лежит головой на восток. Солнце бьет в глаза, садится на западе. Это что, уже вечер?! Живо схватился за резинку, вытащил часы, вздрогнул, не поверил глазам: половина шестого! Вот это да! Проспал шесть часов! Много ли, мало?

Но день прошел… А он все так и лежит на том месте, куда упал. Только чуть сдвинулся в сторону, вниз. Даром прошло столько времени!.. За шесть часов можно пройти до тридцати километров, да еще с котомкой за плечами. Впрочем, это «на ногах» пройти. А Топ – на спине.

За день его состояние не изменилось. Двигаются только руки. А ниже плеч – тишина. Чувствует ноги, но не может ими шевелить, так как они не подвластны его воле. Отсутствует прежняя чувствительность. А ощущение нижних органов такое, как будто тело отбито или передавлено тяжелым грузом. В общем, все по-старому, как и несколько часов назад.

Он теперь твердо уверен, что не встанет без посторонней помощи. Внутри него произошло что-то непоправимое. Восстановиться один здесь он не сможет. Надо ждать помощь, которая придет неизвестно когда. Да и придет ли вообще? Может быть, к тому времени, когда он уже умрет.

Первая его мысль: как там, дома? Светлана, наверное, начала волноваться, но не больше. Были случаи, когда он не возвращался домой к положенному сроку. На то были разные причины. Либо охотничья удача приносила фарт, и он разделывал добычу. Или по каким-то непредвиденным обстоятельствам (сбился, скололся, заблудился в незнакомой тайге при плохих погодных условиях) оставался ночевать у костра еще на одну ночь.

Они там, дома, еще не знают, что он лежит здесь в недвижимом состоянии. Все у них происходит в обычном ритме. Просто живут нормальной, простой, счастливой жизнью.

Светлана начинает сердиться: обещал прийти вовремя, к пельменям, но просрочил. Ворчит: «Я тут, видите ли, разбиваюсь перед ним, готовлю. А он по тайге прохлаждается. И носит его где-то нелегкая!» Конечно, в голове проскальзывают тревожные мысли… Ведь тайга – не проспект Мира в Красноярске. Если на улице упал, все равно помогут подняться на ноги, окажут помощь или вызовут «скорую». Но в ее сознании нет и предположения, насколько все серьезно может быть. Наверно, она уже сходила к его родителям, рассказала свекрови, что сын и муж не пришел в назначенный срок.

Людмила Матвеевна, как всегда, успокоила: «Что с ним может случиться? Ближе к вечеру, глядишь, и подъедет». А отец, Гаврилыч, вообще равнодушно махнет рукой: «Что суетитесь? Может, зверя добыл, управляется с мясом». И она на какое-то время успокаивается. Надеется, что Топ приедет ближе к вечеру, ночью. К утру – обязательно, потому что завтра, к половине восьмого, ему на работу. Успокоила себя, начинает управляться с хозяйством. А сама вздрагивает, выбегает на каждый звук на улице, на скрип двери: не приехал ли? И так будет всю ночь, до самого утра. А утром…

Что будет потом, Топ не может себе представить. Конечно, его будут искать, но найдут нескоро. В поисках поможет Кирилл. Он один знает солонец. Но из города брат приедет только в субботу. А до субботы еще три дня. Как три года. Нет, Топ не доживет до этого времени. Просто физически не сможет справиться с подступающей смертью. Но лучше об этом не думать. «Гнилой» настрой расслабляет силу духа. Опять яростно кусают комары.

Комары наседают, ближе к вечеру всегда так. Да и погода портится. Об этом говорят вон те фиолетовые тучки, что крадутся из-за перевала к солонцу. Добра не жди. Может задождить на день, два, три. Топ, конечно же, промокнет полностью. Лежит под открытым небом. Его не спасут вот эти редкие ветки пихты. Было бы лучше, если б он лежал с другой стороны дерева. Там, между тремя деревьями дождь не достанет, так как над «треугольником» завис лабаз. А на нем – капроновый непромокаемый рукав (брезент).

Впрочем, до утра дождя не будет. Слишком славно, громко и уверенно поют птицы. А они в погоде не ошибаются никогда. А к утру Топ перелезет в район «треугольника», и его не будет мочить. Как сделает? Пока не знает. Но твердая уверенность, что найдет выход, не покидает сознание. Топ сильный, жилистый, предприимчивый. Что стоит приподняться на локтях, перевернуться на живот и отползти какой-то метр?! Это для него сущие пустяки!

А сейчас ему хочется пить. Только подумал – и жажда щупальцами спрута скрутила его шею. Язык и горло горят, будто в рот засунули паяльник или какой-то злодей насыпал в рот ведро раскаленного песка…

Топ приподнял бутылку, встряхнул содержимое. Прозрачная влага растеклась по стенкам емкости. И не видно, что там она есть. На глаз Топ попытался разделить воду на два раза, чтобы выпить половину. Получается, что можно сделать только один большой глоток. А второй оставить на потом. Когда наступит «потом»? Ночью? Утром? Или вообще никогда?!

Вода растеклась приятным влажным облаком и тут же впиталась в язык, скользнула где-то по горлу и растворилась, как будто ее и не было. Не принесла сил, а лишь слегка усилила жажду. Выпить еще хоть один глоток воды или оставить на утро? «А наступит ли оно, это утро? – вопрошает мозг. – Пей до дна, дольше протянешь». «Нет, не слушайся, – настойчиво приказывает опыт. – Оставь воду до утра – и ты поймешь, кто был прав».